Старший брат царя. Книга 2

Десятый выстрел из пушки послужил сигналом нового приступа. Атаманы постарались, все ринулись на крепость без задержки. Ватажникам, наступающим со стороны ворот, вылазка защитников города помогла подойти к стенам без помех, так как пушка у ворот не сделала ни одного выстрела — пушкари боялись побить своих.

Юрша во главе конной полусотни подошел над обрывом к основанию башни. Затем погнал коня по разбитому картечью льду по краю обрыва и тесной цепочкой вывел своих воев на вал. Сам впереди, за ним Фокей и другие. Он понимал, что здорово рискует, передвигаясь на виду у осажденных. Однако ему помог случай. Все внимание воев на стене было сосредоточено на том, что делается у главных ворот, и они не заметили, как в тылу у них появился спешившийся отряд Монастырского. Защитники стен дрогнули, стали отступать. Но тут появился воевода. Он преградил дорогу бежавшим, смело бросился с саблей на наседающих ватажников, увлек лебедян своим примером.

Бой на стенах шел с переменным успехом. Юрше и его полусотне пришлось биться в окружении противников, и он с радостью отметил, что никто из его ребят не оробел. Скоро стало ясно, что перевес на стороне ватажников. Лебедяне начали отступать к детинцу. И тут произошло то, чего Юрша предвидеть не мог. Ряды ватажников, преследующих отступавших, начали редеть, и вскоре преследование совсем прекратилось: многие рассыпались по избам посада грабить добро. Даже отряд Юрши истаял. Он набросился было на полусотника с попреками, но Гурьян остановил его:

— Не горячись, князь. Ребята рискуют жизнью, дозволь им немного потешиться.

Юрша сердито взглянул на атамана, но возражать не стал, хотя вскоре понял, что напрасно уступил. Сам полусотник куда-то ускакал. Около князя осталась пятерка его телохранителей и с десяток телохранителей и гонцов у Гурьяна. Они выехали на торговую площадь перед воротами детинца. Несколько в стороне стояла небольшая часовенка, вся остальная часть площади была занята прилавками и огромными ларями. И вот защитники крепости, отступавшие к детинцу, начали накапливаться за этими ларями. Юрша велел Гурьяну:

— Смотри, посадские готовят нам удар. Собирай своих, иначе худо будет.

— Сейчас не соберешь.

— Тогда бежим!

Это было сказано вовремя. От ворот детинца устремились к избам посада вои-горожане. Не встретив сопротивления, они мелкими группами по два-три человека скрывались в воротах тех домов, где хозяйничали ватажники.

Посады Лебедяни представляли собой две параллельные слободы, по два порядка изб в каждой. Всего было изб двести, и в них рассеялось немало ватажников. Ни Гурьян, ни Юрша им помочь не могли, слишком малочислен был их отряд. Они поскакали к воротам. Навстречу им двигались пушкари, везли две пушки, одна из них — трофейная. Кроме того, на санях лежало с десяток пищалей, брошенных отступающими стрельцами, и несколько бочонков с порохом. Юрша велел развернуть сани и укрыться в ближайшем дворе, огороженном плетнями. К тому времени часть ватажников еще находилась за стенами города, теперь все они рванулись в посад, чтобы принять участие в грабеже. Гурьян, Демьян, другие атаманы и их верные охранники с большим трудом остановили их порыв, объяснили надвигающуюся угрозу. Вновь образованные группы двинулись по улицам к детинцу.

Посреди слободы произошло столкновение с горожанами. На стороне ватажников уже было численное преимущество, и они горячо насели на неприятелей. Те поспешно скрылись в детинце.

Гурьян до хрипоты ругал уцелевших атаманов. Но ругань руганью, а ватажников заметно поубавилось. Пока атаманы наводили порядок, Юрша предложил пройтись по ближним избам. С ними вызвался идти и Демьян.

Вошли в первый двор. Около крыльца на окровавленном снегу лежал зарубленный ватажник, второй — в сенцах. В избе разграбленные сундуки, на полу сидит бабка, испуганно-безумным взглядом глядит на вошедших, дышит, как рыба на берегу, то и дело открывая беззубый рот. На кровати — истерзанная девочка.

В другом дворе навстречу им вышел ватажник, окровавленными руками придерживая свои внутренности, вываливающиеся из распоротого живота. Признав Гурьяна, он взмолился:

— Гурьянушка, отец! Избавь от мучения...

Гурьян молча прошел мимо.

В третьей избе нашли убитых старика и старуху, в углу за печкой скулила девка. Юрша обратился к Гурьяну:

— Что скажешь, атаман? Я такого насмотрелся в деревнях после нашествия татар. А мы все ж русские!

Гурьян горько усмехнулся:

— А чего ты хочешь? Это война! Иль, может, испугался, убежишь?!

— Пустое говоришь, атаман. Среди дела убегают трусы и предатели. Готовь людей брать детинец.

— Позволь, князь. Может, дадим людям отдохнуть до завтра?

— Нельзя. Завтра мы его не возьмем. Осажденные придут в себя, поправят укрепления и придется недели две морить их голодом. А это, сам понимаешь, нам не подходит. Надо кончать сегодня. Не выйдет, придется пожечь город и уходить.

Гурьян долго думал, потом согласился.

Юрша велел Демьяну:

— Отбери полусотню лучников, покажи им, как зажигательные стрелы пускать.

— Все ладно, да стрелы будут гаснуть — снега на крышах много.