Старшина Империи. Часть первая

На первый взгляд провизии было много, но пять голодных ртов сделали свое дело. Для тех, кто все еще спал, мы соорудили бутерброды. Увы, кто проспал — тот опоздал, чем богаты….

Во время нашего позднего ужина, я успел поближе познакомиться с тремя старшими матросами, Мелконяном Левоном, Цнаймер Сеффом и Феймахер Хиршем. Ребята в целом оказались хорошие, посетовали на наше поражение, но никаких обвинений в мою сторону, или в сторону Боброва я от них не услышал.

Мы уже закончили прием пищи, и завернули в свертки бутерброды, когда в кубрик ввалилась толпа наших сослуживцев во главе со вторым старшиной нашего отделения.

— Смотрите-ка, лапотник проснулся. — с ходу начал Бобров, проходя в центр кубрика, и разворачиваясь ко мне. — Ну что, понял, что тебе нельзя доверять командование?

Бойцы за его спиной обидно засмеялись, только один продолжил свое движение к койкам, неся в руках поднос с ужином, не знаю точно, но, кажется, это был или Чюватов, или Ордынцев, определил я по яркой татарской внешности. Но в группе поддержки мятежного старшины все равно оставалось пять человек.

— Будь умницей, Туров, не отсвечивай больше, и у нас не будет проблем. Ты меня понял, пастушок?

— Не разговаривай так со мной. — я встал со своей койки и сделал шаг ему на встречу. — Мне это не нравится, и это не допустимо.

Краем глаза я заметил какое-то движение, но не акцентировался на нем, устремив свой взгляд прямо на старшину.

— Слиха, командир, не наша война. — мимо нас прошмыгнули старшие матросы, с которыми я ужинал. — Кнерек, господа унтер-офицеры.

— А то что? — оскалился Бобров, проводив взглядом отступающих сослуживцев. — Деду пожалуешься? Или отцам командирам? Ты ни на что не способен, а в армии нужны сильные люди, командиры, личности, ты понял? — старшина брызнул на меня слюной от переизбытка чувств, и с негодованием посмотрел за мою спину, видимо, Гадел тоже встал с койки, ни на минуту не сомневался в своем друге, только, что мы можем вдвоем? — Я тебе не Крылов, я барон, и мне плевать на твою родню….

Я его не слушал особо. В голове метались мысли, о том, как поступить в данной ситуации. Что-то вроде этого мы прорабатывали на психотерапии с Евгением Михайловичем, но обидчик не реагировал на предупреждение. Что остается? Развернуться и уйти, разорвать контакт с этим человеком, дистанцироваться от него? Так мне служить с этими людьми, если я так сделаю, то точно потеряю авторитет, о командовании можно будет и не мечтать, а значит, плакали мои планы по поиску Лиры, по достижению хорошего положения в обществе. Вот же гад, я столько сделал, столько покушений пережил, а он все мне рушит, снова! Сначала на корвете, а теперь здесь, и у меня, даже нет аргументов…. Разорвать контакт, ага, сейчас! Во мне волнами поднималась злость, заставляя с силой сжимать кулаки, и чуть ли не скрежетать зубами. Как можно больше контакта, пусть даже нас двое, пусть я буду один….

— Молодец, туровичок, вот так всегда молчи, знай свое место, и мы подружимся, — он попытался похлопать меня по левому плечу….

Как учили, прихват за руку, рывок на себя и удар с правой на встречу. Под кулаком хрустит нос, брызжет кровь, главное не использовать внутреннюю силу! Оттолкнуть его в сторону, чтобы принять на блок удар капрала Гвоздева. Мимо меня с криком проносятся трое морпехов, врубаясь в ряды группы поддержки Боброва, один из них Гадел, остальных не узнал со спины. Поднимается дикий ор и шум!

Скручиваюсь вниз, бью в колено Гвоздю, тут же обратно, что бы выдать ему в бороду, но промахиваюсь — один из татар, подкравшись сзади, кидает его с прогиба между койками, и, кажется, сам приземляется не удачно, потому что не спешит подняться обратно на ноги. Сзади прилетает и мне, сначала удар, а потом захват за шею. Покачиваю плечами, с рывком чужого локтя, и уходом вниз, перекидываю через свою голову Уманцева, тут же добиваю его в челюсть, и выныриваю перед новым противником. А вот и Бобров! С разбитым носом идет в атаку, пытаясь провести классический джеб. Ухожу от удара, в бок прилетает тумбочка, сметая меня на пол, падаю на спину, перекат. На палубе кубрика лежит Осокин с разбитой головой, над ним стоит Гадел, прикрываясь от ударов Агашкова, которого я не преминул быстро подбить под колено, заставляя его покачнуться и открыться…

И снова передо мной Бобров, не успеваю среагировать, и пропускаю удар по зубам, больно, нырок, и в нос, снова в нос, старшина вопит от боли, фронт кик в грудь, и его уносит от меня.

— Отставить! Что здесь происходит!? — разворачиваюсь и вижу незнакомого мне старшего мичмана.