Старуха

Спустя час, когда лекция закончилась и профессор Млодзеевский пригласил Зелинского, Каблукова и Веру попить чаю, Анатолий Болеславович, пока Антонина Сергеевна заваривала чай, со смехом обратился к девушке:

– Скажу откровенно: удивили вы меня с этим плавающим пузырем, очень наглядная демонстрация получилась. Там действительно препараты ядовитые используются?

– Ага, конечно, я люблю страшные яды по университету носить. Там парафин окрашенный в глицерине плавает… все просто как три копейки.

– Но ведь до вас никто до такого не догадался, а вы… ловко вы меня на кафедру-то вытащили! Но возникает вопрос: а что мы вам перед лекцией непонятно рассказали, в чем конкретно вы не разобрались так, что другим рассказывать не решились?

– Да все вы мне понятно рассказали. Вот только я со старыми студентами поговорила, все считают, что лучше вас лекции по общей физике никто не читает. А зачем студенту слушать плохую лекцию если есть возможность слушать хорошую? Вот они хорошую и послушали, всем очень понравилось. Да и я кое-что новенькое поняла, из того что вы мне раньше рассказать успели. Поэтому, честно говоря, я считаю вашу затею… скажем, не самой умной. Ну да, я материал пересказать могу – на манер попугая. Но будет ли в этом смысл? Его, смысла то есть, здесь столько же, как Шаляпина слушать в моем перепеве.

– Ничего не скажешь, сравнения у вас меткие… и забавные. Но нам наркомпрос спускает сверху программу, в которой лекций как таковых почти не предусматривается. По истории партии лекций – две трети учебного времени, а по физике, математике, той же химии… Откровенно, без лести скажу: наши математики считают что вы университету самим господом посланы…

– Бога нет.

– Вот тем, кого нет, и посланы. По указанию товарища Крупской мы должны…

– Извините, я Крупскую понимаю: так как эту старую кошелку выгнали с Бестужевских курсов в связи с непроходимой тупостью, ей хочется выглядеть умной сделав все население страны тупыми неучами. Но вы-то профессора! Вы-то должны понимать…

– Вера… Вера Андреевна! – резко встрял Николай Дмитриевич. – что вы вообще говорите! То есть мы-то на вас доносить безусловно не станем, но если кто еще услышит…

– Антонина Сергеевна тоже не донесет, она все же дочь статского советника и моего старого друга… но вы, Вера, все же язычок попридержите. Возмущение ваше понятно, но что-то сделать здесь…

– Я поняла. Попробуем решить проблему иначе. В этом году все оставим как есть, лекции по физике продолжать не будем, а со следующего… есть листок бумажки?

Секретарша кафедры молча подала Вере лист отличной белой бумаги, протянула – очевидно свою, личную, так как из сумочки женской достала – великолепную ручку-самописку. Девушка на несколько секунд задумалась, затем быстро что-то написала. А спустя полминуты приняла «величавую позу», чтобы вслух зачитать написанное:

– Проблему я поняла и вроде бы осознала. Но страшен не сам закон, а подзаконные акты. И вот как с такими актами закон обойти, я уже на примере с «Сытым студентом» способ отработала. Итак, завтра… нет, летом комитет комсомола в соответствии со своими полномочиями примет вот такое постановление…

Глава 10

Тридцатого мая без какой бы то ни было шумихи в Лианозово была запущена установка по синтезу дивинила из светильного газа, а спустя неделю на выделенном лично товарищем Куйбышевым грузовике тонна ценнейшего сырья была перевезена на склад, выстроенный специально для этого в гарнизоне Монино рядом с новеньким аэродромом. По мнению Куйбышева, «секретные» склады у военных особого интереса у иностранцев не вызывали, а отправлять синтетический каучук на какие-то резиновые заводы особого смысла не было: и технология изготовления из него резин была не отработана, да и количества сырья пока что воображение не поражало.

Отдельным постановлением ВСНХ (нигде не опубликованном конечно) Вере была вручена положенная по условиям конкурса премия – причем, после того, как Николай Дмитриевич долго рассказывал Валериану Владимировичу «историю открытия процессов», премию делить не стали, все сто тысяч рублей просто перевели на счет девушки в сберкассе. Точнее, на несколько счетов: по настоянию Куйбышева Вера специально оформила сберкнижки в нескольких сберкассах.

Еще в качестве «дополнительной награды» правительство выделило Вере собственную квартиру, причем проделано все было исключительно «элегантно»: соседа Доры Васильевны с первого этажа куда-то переселили, а вся квартира досталась теперь «юной химичке». Неплохая такая квартира: кроме собственно жилой части на первом этаже имелся, как назвала этот закуток Дора Васильевна, «каретный сарай». То есть большой такой гараж с отдельными воротами – и Вера решила, что будет там хранить обещанный мотоцикл, однако «переезжать в новую квартиру» не спешила: кроме купленной когда-то кровати у нее и мебели-то не было, да и нужды особой в переезде она не испытывала. Зачем куда-то переезжать, если даже в прежнее жилье она приходила только поспать, да и то далеко не каждый день?