Старушка на курьих ножках

–Ваша Вацлавна в свои сто лет живет на полную катушку. Она умеет веселиться, она ценит эту жизнь, черт Вас возьми. Да, она доставляет неприятности, эпатирует и скандалит, с ней бывает невыносимо, но она так понимает веселье! Она сама строит свою жизнь так, как ей того хочется! А Вы? На днях Вы были довольно убедительны в своем отчаянии. Вам тяжело? Вы не справляетесь? Продайте этот дом, эту землю, всю эту рухлядь к чертовой матери! Вам хватит до конца жизни. Желающие купить есть, я это знаю достоверно. Вам поступают предложения, но Вы упорно отвергаете их. Зачем? Зачем, я Вас спрашиваю, Вы сидите в этом доме? Вы, красивая молодая женщина, заперлись в этом фамильном склепе и влачите тяжелое одинокое существование. А? Молчите? Так я Вам скажу! – Тон обличительный, во взгляде холодное презрение. – Вы упиваетесь вашими горестями, мадмуазель! Вы привыкли обвинять в своей несостоявшейся жизни всех вокруг! Бабку, отца! Как же! Вам портят жизнь, вас используют! Вы окружили себя стеной недосягаемости, какая цаца! Ах не трогайте меня, не подходите ближе! Я стану страдать одна и дальше! ЭТО Ваш образ, мадмуазель! Вы чертова лицемерка!

Раздался звон пощечины.

За дальней дверью Катерина, успевшая разгадать хитрый план Дюпре, не успела даже пискнуть, Варвара уже надвигалась на француза грозовой волной.

–Вы не смеете оскорблять меня, месье, в моем доме только потому, что я отказалась скрасить пару Ваших ночей! На территории поместья спрятана часть наследия Красовских! Этому есть документальные подтверждения. Мы нашли сундук с бумагами и каким-то старьем. Гребень оттуда. Это мой дом, моя земля, здесь веками жили мои предки и я имею право на эти сокровища! И я найду их! Вот Вам еще одна правда! Как видите, к Вам она не имеет никакого отношения! Теперь Вы оставите меня в покое? – Она дышала тяжело, грудь высоко поднималась, глаза сверкали гневом.

–Если бы я мог… – Он зажмурился. Решительно подошел к ней вплотную, стал тащить мокрую футболку вверх.

Катерина терла лоб рукой. Проклятый интриган. Как верно все спланировал. Дождался подходящего момента и вывел Варьку на откровенность, пусть даже не на ту, которой добивался.

–Пройдоха! – шептала бабка, отлепившись на одно мгновение от двери. – Не из наших часом? – Катерина пожала плечами.

–Ба, пойдем. Пусть сами разбираются.

–Сейчас пойдем.

–Да идем же! – Катерине пришлось тащить старушку за руку, чтобы отлепить ее от двери. – Что делать-то будем? Он же прям сохнет по Варьке.

–Без тебя вижу. Думать будем.

Они целовались. Она сначала честно собиралась просто поиграть. Дразнила его языком, руками изучала сильное тело. Стащила с него футболку. Лизнула сосок. Потрогала плоский живот, провела ладонью ниже – он застонал, запустила пальчики за ремень его джинс. Он стащил с нее трусики, прижал к себе, тискал попу. Они целовались. Все время на что-то натыкались, роняли на пол. Поцелуи становились жарче, яростнее, безумнее, она прикусила ему губу. Его охватило безудержное, невыносимое желание обладать ею. Он сдвинул ворох белья, поднял ее, усадил на стол, полная грудь колыхнулась, он стал жадно целовать ее, прикусил набухший сосок. Варвара застонала, откинулась назад, оперевшись на вытянутые руки. Темные влажные волосы каскадом падали на стол. Он лизал ее шею, рукой обхватил тяжелую ноющую от возбуждения грудь, другой сжал попу, приподнял, подмял под себя. Она скрестила ноги за его спиной. Смотрела на него. Он был красивый. Поджарое гибкое тело, татуировка на боку, широкие плечи, сильные властные руки. Она перевела дыхание. Взяла его ладонь, поднесла ко рту – он провел большим пальцем по губам, она взяла его в рот, завозилась на его бедрах. Он шумно втянул воздух, провел пальцем по горячей влажной щелке. Она заскулила. Смотрела на него, дразнила. Губы ее распухли, соски бесстыдно торчали. Она провела рукой по груди, не отводя от него взгляда, облизала губы. Он спустился ниже, наклонился над ней, подбросил повыше на плечи, стал целовать ее, исходящую соками, лизал, проникал в нее языком. Она впивалась рукой ему в волосы, стонала, билась в его руках. Потом вздрогнула всем телом, сжала ноги, – он запустил в нее палец, большим гладил набухший клитор, смотрел на нее жадными темными глазами. Она изливалась ему в ладонь, живот содрогался. Она стонала. Он стал возиться с ремнем на джинсах. Она поднялась.

–У тебя есть презервативы?

–Нет. Я…

Она положила ладонь на его руку. Он посмотрел на нее непонимающе.

       -Я так не могу. – Она мягко отстранила его.

–Так нельзя, Варя. – Он положил ее руку на себя. – Хочу тебя, – выдохнул.

–Я так не могу, – повторила она.

Он гладил ее волосы, прижимал к себе, не отпускал.

–Поцелуй меня, – прошептал.

–Прости…– она отвернулась. Подняла полотенце, завернулась в него.

Он стоял, оперевшись руками о крышку стола.

–Мы можем съездить в аптеку, – сейчас он говорил с сильным акцентом. Осознание накатило на нее. Он француз. Приехал за папой. Уедет через несколько дней. И ты его больше не увидишь. ВЫХОДА НЕТ. Варя ушла.

Во флигеле горел свет. Мужчины тихо переговаривались.