Старые страницы

Намъ, въ Россіи, по громадному ея пространству и населенію, медицинскіе чернорабочіе столь же необходимы, какъ Боткины и Захарьины, если еще не въ большей мѣрѣ. A чернорабочія и того необходимѣе. Русская глушь ждетъ женской врачебной помощи жарче, чѣмъ всякой иной. За послѣдніе годы въ деревнѣ, я неоднократно убѣждался, что крестьянство наше относится гораздо съ большимъ довѣріемъ къ медицинской помощи, исходящей отъ женщины, чѣмъ къ врачебнымъ познаніямъ мужчины. Врачъ для него прежде всего – чиновникъ, ваше благородіе: женщина-врачъ – тоже прежде всего – «болѣзная» лечащая барыня, съ которою можно попросту и по душамъ. Мнѣ разсказывали и читать приходилось, будто въ иныхъ мѣстяностяхъ крестьяне женщинъ-врачей принимали дурно, не хотѣли y нихъ лечиться. Я думаю, что въ такихъ случаяхъ скорѣе всего сами женщины-врачи были виноваты, не сумѣвъ сразу поладить съ крестьянами, подчинить ихъ своему авторитету. Какъ можетъ крестьянинъ «принципіально» протестовать противъ женщинъ-врачей, когда любая помѣщица или дачница, балующаяся медициною, какъ любительница, по Флоринскому, – стоитъ ей удачно помочь хоть одному недужному, – быстро отбиваетъ больныхъ y докторовъ и фельдшеровъ земскихъ станцій? A женскія болѣзни, которыя деревенская баба несетъ къ доктору развѣ лишь послѣ того, какъ вовсе не стало мочи терпѣть, и продѣланы надъ несчастною уже всѣ знахарскія изувѣрства, ожесточившія и обострившія недугъ, и безъ того тяжкій? A нашъ мусульманскій Востокъ съ его гинекеями? A еврейство? A раскольничій міръ?

Намъ нужны не единицы, не десятки, даже не сотни женщинъ-врачей, a нужны ихъ тысячи. Намъ нужна женская медицина не какъ аристократически-научное сословіе, но какъ демократическая рабочая сила, цѣлительно разсѣянная въ стомилліонномъ народѣ, дурно питаемомъ, много работающемъ, мало зарабатывающемъ, много болящемъ. Массу можетъ породить только масса. И вотъ почему особеенно то жаль, что массу женскую отсылаютъ вспять. къ очагу и прялкѣ, оставляя во храмѣ науки лишь незначительное количество избранницъ. Очень можетъ быть, и давай имъ того Богъ, что изъ избранницъ этихъ выйдетъ на каждый курсъ по Захарьину и Боткину въ юбкахъ, но, признаюсь, было бы радостнѣе узнать, что, хотя выпускъ не далъ еще ни одной Захарьиной и Боткиной, зато въ Царевококшайскъ уже

поѣхала съ него дѣльная Иванова, въ Белебей знающая Петрова, въ Волковыйскъ опытная Сидорова и такъ далѣе, и такъ далѣе – по всѣмъ медвѣжьимъ угламъ и закоулкамъ. Создайте образованную массу, a исключительныя-то личности возвыситься надъ нею всегда сами успѣютъ. На то онѣ и исключительныя.

VI. Назарьева

Бѣдная К. В. Назарьева! Рано унесла ее смерть.

Я мало зналъ покойную, начавъ встрѣчаться съ нею нѣсколько чаще, лишь съ начала изданія «Россіи». Въ первые мѣсяцы нашей газеты въ редакціи нерѣдко было можно видѣть скромную – всю въ черномъ – фигуру писательницы, съ оригинальною, коротко стриженою головою, съ желтоватымъ лицомъ, освѣщеннымъ безпокойными глазами, полными затаенной и нерадостной мысли. Это была Капитолина Валерьяновна Назарьева. Сотрудничество ея y насъ не сладилось. Ей хотѣлось писать маленькій фельетонъ, но, вопервыхъ, фельетоновъ y насъ было тогда хоть прудъ прудить, а, вовторыхъ, она – беллетристка по натурѣ – совсѣмъ не умѣла писать фельетонъ, и мелко, бисерно написанныя странички ея рукописей читались вяло и сонливо. Больше успѣха имѣла Капитолина Валерьяновна, когда, работая въ «Сынѣ Отечества», вела отдѣлъ маленькихъ morceaux o провинціи, подъ псевдонимомъ Н. Левинъ, хотя самостоятельности и яркости и здѣсь проявила немного. Не спѣлисъ мы и на счетъ большого романа, который A. B. хотѣла помѣстить въ «Россіи», – не по нежеланію редакціи пріобрѣсти y нея эту работу, a no невозможности втиснуть романъ въ содержаніе нашего фельетоннаго года.

– Не извиняйтесь ужъ! – съ горечью говорила она: – знаемъ мы васъ! Мужчинѣ съ именемъ, небось, нашли бы мѣсто. A мы, женщины, несчастныя: всюду намъ – вторые номера. Работаешь-работаешь цѣлую жизнь, a нѣтъ тебѣ хода впередъ. Такъ на второмъ номерѣ и сиди до смерти.