Старый дом

– Да так… один адвокатишка. Я привела его лишь в качестве примера, не стоит обращать внимание, – отмахнулась вдова. – Так вот, теперь представьте себе картину: в кресле барокко, обитом роскошным атласом, сидит, закинув ногу на ногу, абсолютно голый мужчина. В руках он держит чашку с молоком, и, склонившись над ней, заунывно мычит: «Ма-ма-ма», не замечая зловонную лужу под собственным задом. – Она брезгливо скривила рот и посмотрела на Кронбика. – Кресло пришлось сжечь… – Она немного помолчала, затем тихо спросила: – Вы все еще считаете, что вина в его смерти лежит на мне?

– Госпожа Маккиш, – произнес Гордон, не поддавшись жалости, – отсутствие симптоматики у вашего мужа еще не признак здоровья, а, узнав, что у него есть наследственная предрасположенность к онкологии, следовало незамедлительно отправить его на обследование. Так что выводы делайте сами.

– В таком случае мне больше нечего вам сказать! – Роберта поднялась, провела руками по бедрам, одернув узкую юбку.

Вслед за ней поднялся и Гордон.

– А когда будет вскрытие? – чуть помедлив, спросила она.

– Завтра, в одиннадцать.

– Я могу прийти?

– Нет, это исключено.

– Но может быть в виде исключения? Прошу вас! – В ее огромных глазах заблестели слезы.

– Увы и ах… – Он был непреклонен. – Выписку из протокола вскрытия вы сможете запросить позже в Муниципалитете. Спасибо, что уделили мне время.

Оставив вдову в печали и досаде, он пружинистым шагом направился в ординаторскую, чтобы расслабиться и испить чаю в компании охочей до городских сплетен медсестры Инессы Ивашкиной.

Однако отдохнуть не получилось: что-то в поведении вдовы не давало ему покоя…

Почему она так настойчиво рвалась на вскрытие?

Почему в каждой ее фразе он чувствовал ложь?

Чего же в действительности она ждала, согласившись на разговор с ним?

Немного поразмышляв, Гордон вдруг отчетливо понял, что с телом несчастного Маккиша он должен работать в одиночку. Без ассистентов и стажеров – самолично!

***

Кронбик лизнул дольку грейпфрута и кисло поморщился, припомнив, на что ему пришлось пойти ради осуществления своей мечты. Однако теперь он независим, респектабелен и богат.

Он налил виски и, поигрывая кубиками льда в бокале, подошел к окну.

Катера на озере не было. Значит, Бортесы уже в доме.

На журнальном столике ожил ноутбук. Гордон взглянул на монитор: загорелый длинноволосый юноша радостно скалил белоснежные зубы. За его спиной перекатывался синими волнами океан, и визгливо вопил над выброшенным на берег кальмаром черноногий альбатрос.

– Хай, Горди, – с придыханием произнес юноша, послав через монитор воздушный поцелуй.

– Не сейчас. Извини, дорогой, – буркнул Гордон и захлопнул крышку лэптопа.

Бронзового Аполлона звали Бенедиктом. Их связь длилась целых полтора года и уже порядком ему наскучила. Он собирался разорвать сей порочный круг, но юноша был так бесконечно влюблен и предан ему, что Гордон опять спасовал. Однако в следующий раз он непременно даст понять Бенедикту, что больше не нуждается в его любви.

Сейчас же ему следовало озаботиться Хельгой и ее ребенком. Без сомнения, он должен был все ей рассказать, пока она сама ни докопалась до истины и ни сожгла его в инквизиторском пламени своих прекрасных глаз. И чем скорее он это сделает, тем лучше для них обоих. Решено: он пригласит Хельгу Маккиш на ужин.

Гордон схватил со стойки телефон.

***

Однако, безо всякого предупреждения, она заявилась намного раньше оговоренного времени – ближе к обеду. Наверное, сюрприз решила сделать. Только вот Гордон сюрпризов не любил.

Облокотившись на перила балюстрады, он наблюдал за стройной блондинкой, процокавшей на высоких каблуках через мраморный холл в гостиную. Вот она ступила на палас, и цокот стих. Потом подошла к дивану и присела, сомкнув колени и скрестив лодыжки.

«Стоило бы ее проучить, но я сегодня добрый, – подумал Гордон, мысленно одобрив и выбранный ею наряд: серое шерстяное платье с нитью крупного розового жемчуга, и прическу: свободно струящиеся по спине светлые локоны, подхваченные у высокого лба лентой в тон ожерелью. – Интересно, она так и будет прижимать к животу свой ридикюль?»

Конечно же, нет. Она шмякнула сумку на дизайнерский столик из прозрачного стекла, стоивший ему немалых денег. Звонкий «блямц» от железных заклепок резанул тонкий слух доктора.

«Ну почему не на диван?!» – едва ли ни вслух простонал Гордон.

– Господин Кронбик! – внезапно громыхнул из холла голос приходящей прислуги. – Вы уже встали?

«Только тебя здесь и не хватало, труба иерихонская!» – Он отпрянул от перил, словно жалкий вуайерист от пляжной кабинки, и скрылся в спальне. Едва успел завязать шнурки на ботинках, как раздался увесистый стук в дверь.

Он навесил на лицо улыбку и распахнул дверь. На пороге стояла Лурдес Бортес собственной пышнотелой фигурой.

– Мы вам гостью привезли, – равнодушно доложила она, уставившись на него томным взором.

– А я просил? – Гордон улыбнулся еще шире.

– Сказала, что по приглашению, – не меняя тона, ответила Лурдес. – Но, если у вас склероз, мы можем отвезти ее обратно в Канарейку.