Стать японцем

Расхожее мнение того времени заключалось в том, что Япония обладает всем необходимым для благополучного существования: «...наша страна изобильна пятью злаками [рис, ячмень, чумиза, бобы, просо], богата пятью металлами [золото, серебро, медь, железо, олово] и во всем испытывает достаток, потому, видимо, имеет полное основание не оглядываться на других»¹²⁸. Рассуждая о «божественной» Японии, нативист Мотоори Норинага (1730—1801) писал: «Трудно даже рассказать во всех подробностях, в чем она [Япония] превосходит остальные страны. Прежде всего следует сказать о рисе. В жизни человека он важен как ничто другое. [Японский] рис лучше, чем в других странах, он не имеет себе равных. Соответствующие сравнения можно провести и в отношении других вещей. Однако люди, родившиеся в божественной стране, уже давно привыкли к тому, что здесь все самое хорошее, считают это делом обычным и даже не замечают, что Япония превосходит другие страны. Люди, имевшие счастье родиться в божественной стране, хотя и привыкли питаться столь прекрасным рисом, должны всегда помнить, что он ниспослан им богиней [солнца Аматэрасу] — прародительницей императора»

¹²⁹.

При таких умонастроениях желание европейских стран торговать можно было объяснить только одним: эти страны бедны ресурсами и полезными для жизни вещами, и потому они навезут ничкемных безделушек (в их число попадали, например, часы), а заберут из Японии действительно необходимые вещи.

Сравнивая себя с голландцами, большинство японцев находило, что земля Японии — благословенна. Источники передают мнение некоего голландского «капитана», который утверждал, что после того, как голландец прибудет в Японию и поживет там какое-то время, «его болезни сами собой излечиваются, он значительно полнеет, а тело становится крепким. Это потому, что Япония — такая страна, которая расположена посреди морей, а климат четырех времен года — несравненно хорош»¹³⁰. Подлинность суждений «капитана» подтверждена быть не может, но его «мнение», безусловно, служило дополнительным аргументом в деле самоутверждения.

Мнение о том, что Япония намного превосходит другие страны, имело повсеместное бытование. Его, в частности, хорошо выразил Айдзава Сэйсисай, автор популярного сочинения «Синрон» («Новые предложения», 1825 г.), который утверждал: «Земля пребывает в своей твердости, она совершенно круглая, без граней и углов. Все существует в своей природной телесной форме, и наша Божественная Земля [т. е. Япония. — А. М.] расположена на самом верху земли. Хотя она не отличается обширностью, она управляет каждым уголком в этом мире, поскольку там [в Японии] никогда не менялась ни династия, ни форма верховной власти. Различные страны на Западе соответствуют ступням и ногам тела. Вот почему их корабли издалека приплывают в Японию. Что до страны, расположенной среди морей, которую западные варвары называют Америкой, то она расположена в самом дальнем уголке земли; поэтому-то ее люди глупы и просты, они не умеют ничего делать. Все это обусловлено природными причинами».

Помимо варваров-европейцев существовали и другие «варвары». Сёгун временами принимал посольства от королевства Рюкю, Кореи и от айнов. Эти посольства служили доказательством того, что Япония является центром цивилизации, окруженном «варварами», которые регулярно приносят дань. Особенно доставалось айнам: их обычаи и обыкновения вызывали насмешки и презрение — неграмотные, питаются убоиной. Их тело также аттестовалось самым презрительным образом: бородатые и волосатые, одеваются в шкуры.

В общем и целом отношение японцев к заграничным странам (вне зависимости от их расположения) и их обитателям определялось китайской по своему происхождению культурной географией: культурный Центр (Япония), окруженный варварской периферией. На уровне массового сознания это находило свое выражение прежде всего в тех отрицательных (дегуманизирующих) телесных характеристиках и в тех обыкновениях (как реальных, так и выдуманных), которые приписывались людям, населяющим эти страны. При этом считалось, что иноземцы (европейцы) не способны к усвоению «правильного» телесного поведения, которое служило, в частности, важнейшим маркером для распознавании «своего». Когда в 1792 г. посольство Адама Лаксмана приплыло в Японию для ведения переговоров об открытии торговли между Россией и Японией, оно передало японской стороне трех японцев, которые, потерпев кораблекрушение, провели в России многие годы. Чиновники сёгуната испытывали сомнения по поводу их национальной принадлежности: их речь пестрила русскими словами; на них была европейская одежда. Сомнения развеялись только после того, как увидели: репатрианты правильно пользуются палочками для еды¹³¹. Таким образом, в то время в качестве определяющего параметра для идентификации «своего» выступают именно телесные навыки, которые, как казалось, невозможно «подделать».