Стать нижней

Что надо надеть? Белые гольфики, белые трусики. Как сорок лет назад. «Все вещи – из тех годов, – сказал Марине Один Из. – Вот так выглядела та девочка, которую я хотел». Она в школьной форме именно той, тогдашней длины. С кружевным воротничком. Да, с поддетым под платье советским дурацким лифчиком. Первый номер, живущий как бы отдельно от груди. Не поддерживает, а придаёт форму, чтобы обозначить: вот мол, у меня есть. Модель, которую одна дама называла «Салют, Черёмушки!» (в тех местах этот феерический аксессуар производили). Дамы, почувствуйте разницу. Плюс накрахмаленный белый праздничный фартук с карманами родом из времён глубоко дореволюционных, когда фартуки повсеместно носили гимназистки и горничные. Капроновые ленты унылого коричневого цвета в косы. Всё как у всех. Попробуй нацепить жёлтенькую, зелёную или красную – застыдят-отругают, выгонят и заставят переплести косы. И в таких же белых трусах того самого времени, которые мальчикам можно было иногда подсмотреть.

Из укромной стратегической позиции около лестницы на первом этаже. Тебя не видно, а угол обзора почти вертикальный. У девочек, что шли со стороны перил, не было никаких шансов. Понятное дело, интересно только когда девчонки голоногие. Что там в этих колготках смотреть? Трусы – развратно, а колготки и так наполовину наружу. Жаль, московский климат позволяет любоваться трусами только в сентябре и мае. Но сентябрь ещё хранит в памяти немало летних впечатлений от голых ног и изгибов тел в купальниках. Новые импульсы такого рода уже не дают остроты.

Но вот увидеть в мае, после долгой зимы, когда все интересные места закрыты. Первые трусики девочки в этом году. С почином! Такие Один Из видел, когда глаза ловили заветную цель. Заветное место все мальчишки знали. Потом его спалили, кто-то проболтался. В благопристойной школе доступ в эту точку немедленно перекрыли, шкаф туда поставили. (Опять же уточню: здесь я привожу воспоминания другого человека, из которых я взял ключевую сцену детства.)

Подсматривать трусики у девочек – интернациональный, но несколько устаревший вид спорта, которым массово увлекались в прошлом веке в разных странах мира. Правда, в Японии популярность этого спорта, если ориентироваться на аниме, только растёт. Как там у Курта Воннегута? «I see England, I see France; I see a little girl’s Underpants!»

Итак, Маринка в ностальгической форме. Комсомольский значок на белом фартуке. Белые бантики.

Тут я как автор сего опуса не выдерживаю и накидываюсь – может быть и при помощи моего интерактивного читателя – на создаваемый мной образ: «Нет, нет и нет, дядя! Туда ты уже не попадёшь, слышишь? Это всё не тем воздухом дышало, не тем питалось, не те передачи по телевизору смотрело. Тогда был реальный сексуальный голод. Сахара. Бредятина. Дрочка на «Маху одетую» и «Маху обнажённую». (Гойя, иллюстрации в «Памятниках мирового искусства», изданы в семидесятые, использовались мальчиками моего поколения и чуть старше не только по чисто эстетическому предназначению, если подобные издания были в семье.)

Невероятный стыд перед собой в детстве за эротическое восприятие физических наказаний. Тайное от окружающих, разумеется! Думаешь, что ты только один ёбнутый. Извините, я как автор употребляю мат крайне редко, но не откажусь, когда нужно обозначить резкий и важный по смыслу момент. Слышь ты, «Один Из»? Не зови меня с собой, меня не обманешь!

В масштабах развратности знаний тех поколений овладеть девушкой в школьной форме – взрыв, целый пласт незабываемых эмоций. Признаемся: в юности не всем такое было дано, многие врут. Когда-то прочитал в советском журнале «Крокодил» мудрую фразу: «Фильм до шестнадцати смотреть было нельзя. А после шестнадцати – неинтересно».

Нам неизвестно, каким образом достигает совершенства своего образа человек уровня «Один Из». Всегда тяжело описывать желания и состояния людей, которых по развитию считаешь выше себя. Причём не только социально, не только интеллектуально, но и личностно. Может, он видел нечто, что не увидеть мне. Или закинулся какими-то невероятными по силе и доступными только в его среде «колёсами», чтобы попасть со своим объектом в некий параллельный мир любых допустимых человеческой фантазией возможностей?

Нет, я, увы, крайне рационален. Я не то что не ищу чего-то наркотического, но ещё и алкоголя потребляю крайне мало. Меня, как князя Мышкина по версии экранизации в «Даун-хаусе», и так достаточно прёт от окружающей действительности – «без всякого компота». А вас не прёт? Вас ведь тоже в значительной мере окружает та же действительность, что и меня.

Но назад к рассказу.

Марине надо было наклониться над столом, задрать подол и спустить трусы. Совсем несложно и очень привычно. И боль, которую чувствовала попа под ремнём, – что-то знакомое, обыденное. Пороли не очень сильно и недолго. Как бы прелюдия, некий акт, предварительные ласки.