Статьи

Замечательный по своему беспристрастию в оглашении слабых сторон нашего негласного суда “Журнал Министерства юстиции” заявляет в июньской своей книжке следующий, к несчастию, вероятно, не единственный и не исключительный случай, весьма характеристически доказывающий, что таинственность решений, придирчивость и обрядность устарелых форм и пристрастность как результат злоупотребления личным влиянием и наклонности играть смыслом слов закона в ту или другую сторону, глядя по ветру, сыздавна уже возбудили вполне основательное недоверие в правдивость наших судей. В этом сознается и сама почтенная редакция названного нами официального органа, и вот факт, только с одной стороны выказывающий в особом блеске талантливость наших чиновных судей в изыскании способов к тому, что на тривиальном языке известной породы людей называется “выжать сок” или “сделать срывку”!

В одном недалеком от столицы уездном суде, в июне 1853 года, производилось у купца с помещиком дело о взаимных между ними личных обидах. Купец этот проживал в имении своего соперника и держал у него на аренде дегтярный завод. Суд счел необходимым вызвать купца в свое присутствие и сделать ему священническое увещание. Купец явился, но суд потребовал удостоверения в его личности. Купец представил свой паспорт за 1851 год и приложил контракт на арендование завода. Казалось бы, что требование исполнено? Но уездный суд решил, что так как у купца нет “узаконенного вида”, то заключить его в острог. Стряпчий не успел еще пропустить этого определения, а суд уже поспешил привесть его в исполнение. Чрез несколько дней сын несчастного представил отцовский паспорт за 1853 год и просил освободить отца из острога. Но уездный суд нашел, что купец все-таки должен судиться за “бесписменность”, а потому и представил на разрешение тв—ского губернского правления вопрос о том: следует ли арестанта, купца такого-то, впредь до решения дела освобождать из острога? Пока пришел благоприятный для притесненного купца ответ, несчастный шестьдесят пять суток просидел в остроге ни за что, ни про что, а судьям все это, верно, прошло почти задаром!

Что действия уездного суда явно противозаконны, насильственны и носят на себе характер сословной раздражительности — это понятно каждому. Сам “Журнал Министерства юстиции” их не одобряет, и вот его суждения: суду вовсе не было надобности и никакого основания требовать от купца удостоверения в его личности; но, раз его потребовав, ему следовало удовольствоваться представленными документами. Если б даже у купца и действительно не было письменного вида, то и тогда он не мог подлежать заключению в острог, потому что по закону (ст. 1221, ч. 1, т. XV) за неимение письменного вида виновный подвергается лишь денежному взысканию. Сверх того, купцы и мещане подлежат (по ст<атье> 10 и 11, ч. 2, т. XV) ведомству городовых магистратов и ратуш, а не уездных судов. Да наконец, спрашивает почтенный орган министерства юстиции, какое основание имел уездный суд удерживать купца в остроге после представления его паспорта сыном?

Мы сказали, что судьям проделка, по обыкновению, прошла почти задаром; ограничились, быть может, выговором, подтверждением или чем-нибудь вроде этого. Отдали ли их под суд, изгнали ли с судейского кресла; взыскали ли убытки, понесенные купцом — сколько от задержки течения его торговых дел, столько же и от срама, которому он подвергся невинно — это дело темное! Но мы видим, что от них высшее место требовало “объяснения”, и господа неумытные судьи, по свидетельству “Журнала Министерства юстиции”, в оправдание свое приводили — что бы вы думали? — они приводили в свое оправдание “неведение закона” и “злодейскую наружность”, которой они испугались, хотя и не испугались сами кривить правосудием. Но точно ли в этой бесстыдной увертке наши правосуды руководились только крайним невежеством, а не иными, более грязными побуждениями — этого мы знать не можем. Официальный орган министерства юстиции обращает внимание публики на то, что в уездном суде, где сыграли с купцом такую не достойную суда драму, выборные члены были: один заседатель — отставной подпоручик, а другой заседатель и сам уездный судья — оба отставные поручики.

Мы вполне соглашаемся с почтенной редакцией “Журнала Министерства юстиции” во всем, в чем она не противоречит собственным нашим, уже не раз высказанным убеждениям; и потому с охотою выписываем собственные ее слова, смысл которых читатели наши часто привыкли встречать на столбцах “Северной пчелы”. Вот эти слова, знаменательные на страницах такого органа, каков “Журнал Министерства юстиции”:

“Чтоб ограничить злоупотребления нашей судебной власти, внушить народу доверие к судебным местам, — должно ввести публичность и устность. Они составляют нашу насущную потребность. Злоупотребление судей, бесконечно продолжающиеся процессы, несправедливые приговоры на основании мертвых протоколов, недоверие народа к суду — вот печальные факты, требующие немедленных и радикальных изменений!”