Статьи, эссе, интервью

Масла в огонь подлил Кеннеди в 1960 году, обвинив правительство Эйзенхауэра в создании разрыва в ракетном арсенале, то есть в отставании Соединенных Штатов от Советского Союза. Возможно, причиной стала ошибка разведки: по их данным у Советского Союза была чуть ли не тысяча межконтинентальных баллистических ракет. На самом деле в 1961 году их было 16. В 62-м их стало уже 36, а у США — 203. Всего же единиц ядерного оружия в 1962 году у Советского Союза было 3300, а у США — 27 000.

Думаю, Шлоссер, приписывая лидирующую роль в этой гонке Америке, недооценивает состязательный азарт советского руководства. Правда, важное различие было в том, что население СССР пребывало в спокойной уверенности в превосходстве русского оружия, а американцы подгоняли своих лидеров страхом.

Опасность была больше воображаемой, чем реальной. Советский Союз не обладал арсеналом, достаточным для ядерной войны. К тому же не было никакой гарантии, что оружие и тех и других будет действовать так, как оно задумано. При Кеннеди проверочная комиссия установила, что у 75 % ракет «Полярис», запускаемых с подлодок, взрывные устройства не срабатывают. Такой низкий процент годности плюс преувеличение советского арсенала толкали американских военных наращивать свой арсенал, что, в свою очередь, заставляло советских лидеров их догонять. И к началу 70-х годов, когда американцы уже излечились от паранойи, мир стал гораздо опаснее, чем в годы проведения массовых учебных тревог и рытья противоатомных убежищ.

Шлоссер так уверен в лидирующей роли Соединенных Штатов, что даже кампанию Жданова по уничтожению искусств, не вписавшихся в советские рамки, считает копированием внутренней политики Америки, где в том же 1946 году начала действовать «Комиссия по расследованию антиамериканской деятельности». Обижает. В этом деле Сталину и Жданову вряд ли были нужны примеры.

«Холодные войны бывали в истории и раньше. Это принятый способ получать геополитические выгоды без войны реальной, — пишет рецензент книги Луис Менанд. — Еще Людовик XIV вел такие войны против своих соседей». И далее:

Особенность американской холодной войны — атомная бомба, точней, не она сама, а ее идея — символ полного уничтожения. Эта идея усиливала антагонизм, увеличивала ставки в политической игре. Возможно, бомба предотвратила войну между супердержавами, но она не предотвратила войн на их окраинах: в Корее, Вьетнаме, Никарагуа, Афганистане, где погибли миллионы. И теперь некоторые маленькие страны имеют ядерное оружие, что умножает вероятность если не сознательного его применения, то случайного, — вероятность, которая в дальней перспективе становится неизбежностью.

Однако другой рецензент — профессор-политолог Рассел Мид — смотрит на наши перспективы не с такой безнадежностью.

Читать у Шлоссера о риске ядерных инцидентов очень увлекательно, — пишет он, — и, конечно, Шлоссер прав, считая, что чем меньше ядерного оружия, тем меньше опасность. Но нельзя забывать, что после 1945 года ни одна страна не допустила ядерного взрыва — ни случайного, ни намеренного. Во многих инцидентах дело спасала удача (или высшее вмешательство), но немалую роль сыграла человеческая предусмотрительность, или мудрость, или мастерство. Вот они-то нам и понадобятся в грядущие годы.