Статьи разных лет

Тогда был террор и застенки чрезвычаек. Любопытно при этом, что несмотря на невиданное горе, которое причинили евреи, как коноводы революции, русскому народу, как-то не возникает даже мысли в кругах «демократии» о вине евреев перед русскими. А ведь так много говорят о вине русских перед другими народами, о вине немцев перед евреями… Но это к слову. А по сути, вглядываясь в далекое прошлое, как-то невольно начинаешь понимать и настоящее. Террор… Как это ужасно — лагерь, подвал Лубянки, «сталинские» тройки и расстрел. И кажется многим, что только такая форма и есть террор и что все остальное — не террор. И что при демократии нет террора. Большое заблуждение! Как будто форма террора имеет принципиальное значение. В двадцатые-тридцатые арестовали ни за что, судили наспех и вот приговор, скорый и несправедливый. Смею думать, увы, что сравнительно с сегодняшним днем это очень усложненная процедура ликвидации неугодных лиц и целых масс населения. Сегодня к вам пришлют просто убийцу и без всяких там «троек», и без всякой волокиты. Тысячи убийц готовы к своему кровавому делу. На этом фоне чека выглядит так же архаично, как магнитофон неподъемной тяжести времен моей молодости сравнительно с каким-нибудь современным «Панасоником».

Чем отличается демократический террор от большевистского Убийства и сегодня идут планомерно и осуществляются в массовом масштабе. И при этом вам некуда апеллировать и некуда писать жалобы. И никто не виновен. Власть демонстрирует якобы свое бессилие.

Многие верят распространяемой версии, что «у нас все делается за деньги». Деньги, однако, не обладают магической силой делать политику. Они лишь средство в руках тех, кто владеет страной и печатным станком впридачу. Несомненным является факт, что взяточничество имеет тотальный характер. И это правда. Но только по одной причине. Они, взяточничество и воровство, поощряются правящим слоем, проводящим политику развращения государственного строя. Это политика. И террор руками организованных бандитов — это тоже политика, сознательная и последовательная. Причем этот террор, как террор анонимный, по видимости не имеет, в отличие от большевистского даже видимости какой-то идейной и правовой формы. Власть спряталась за спину бандитизма, взяточничества и тотального воровства, и чтобы не нести никакой ответственности, она втянула в шкурничество сам государственный аппарат, не исключая и правоохранительные органы и армию. Нынешней власти выгодно имитировать свою слабость, делая ее демонстративной, как в восемнадцатом или тридцать седьмом годах свою силу. Этой власти нужен террор и страх и чувство неуверенности у населения, и вечная тревога — что будет завтра. Этой власти не нужны «гулаги». В «гулаг» превращаются целые области страны, тысячи городов и сел. Там организуют по примеру прошлых, «разоблаченных» лет сталинизма, голод. Там почти не рождаются дети. Там голодают по-настоящему. Там редко горит свет, там холодно в квартирах, потому что не топят или почти не топят. И это «там» — везде, и чем дальше в русскую глубинку — тем больше и безысходнее жизнь людей. И никто не скажет — ради чего. Разве только какая-нибудь наследница садистки из чека, какой-нибудь Розы Бриллиант вроде желеобразной и пучеглазой Новодворской. Та да, откровенна. Голод и убийства… И потому нам как-то уже не страшно больше смотреть на «гулаги» далекого «сталинского» прошлого. Террор — дело техники. Пуля, голод, страх и безработица. Всего этого мы имеем вдоволь.

Но как и кто его должен осуществлять? Конечно, как-то радостно для историка убедиться, что исторические реалии никуда не исчезают. Нашей мощной… умирающей экономикой, которая, конечно, «вот-вот встанет на ноги», руководят все те же господа с двойным гражданством, из которых главное и основное израильское: Лившиц, Ясин, какой-то Илюшин и еще литовский еврей Чубайс, и еще… Впрочем, что же тут говорить. Ведь наше телевидение есть просто отдел синагоги. Не говорю и о так называемых «деятелях культуры». Мы то, простые грешные, чьи отцы и матери когда-то бежали от голода, организованного тогдашними чубайсами и гайдарами из деревень, конечно, не являемся деятелями культуры. Современная культура выпекается, как кажется, из той же мацы.