Стажёр в Министерстве Магии

С такой высоты она не просто расплющит лежащую на мосту ведьму, но и сам мост. И дно Москвы-реки украсит интересным рельефом.

Сил и времени отползти не было. Зинаида раскрыла глаза так широко, как могла. Она хотела видеть и чувствовать каждую секунду оставшейся жизни, которых у нее осталось, вероятно, не более трех.

Блеснула чешуя в нежных розовых лучах.

Видно было уже девчонку, водорослью, вытащенной на берег, болтающуюся в лапе драконы.

Наконец, чёрная дракона отмерла, изогнулась. Она будто передумала погибать, но крыльев не раскрыла. Только зло хлестнула себя хвостом по бокам и перехватила пастью самый его кончик.

Шум ветра мгновенно стих — дракона вместе с девушкой исчезли.

— Вася! — надрывно закричала незнакомка совсем рядом.

«А хорошая вышла бы ведьма...» — успела подумать Зинаида совершенно неуместную мысль.

Перед глазами поползли желтые круги, небо начало темнеть. Она потеряла сознание.

Уроборос. Гравюра Л. Дженниса из книги алхимических эмблем«Философский камень». 1625.

Реконструкция символа ордена Дракона, в котором состоял Влад Дракул.

Глава 32. Vitis effusio

Феликс проснулся от того, что за ширмой переругивались двое. Мужчина, по голосу уже немолодой, отчитывал молодую женщину. Она извинялась неловко, как человек, уверенный в своей правоте, но пасующий перед уважаемым и более опытным собеседником.

Прислушиваясь к разговору, Феликс осмотрелся. Голова была забинтована, как и правая нога, и грудь, туго стянутая повязкой от подмышек до пояса.

«Зачем это? Меня же ударило только по голове?»

Он лежал на одноместной больничной кровати, окруженный синими полиэтиленовыми шторками. Из роскошеств обстановки была новенькая белая тумбочка рядом с кроватью и металлическая тележка на колесиках. На ней стояли стеклянные баночки с серыми бумажками, не наклееными, а по старинке примотанными к узеньким горлышкам разноцветными шнурочками.

За изголовьем кровати кто-то забыл стойку для системы, сейчас пустую.

Офисные плоские лампы на потолке освещали ложе перебинтованного Феликса холодным светом.

Разговор был на латыни и знакомыми Феликсу словами были редкие глаголы, союзы и предлоги, остальное было, очевидно, медицинскими терминами.

Из него он понял только, что девушка допустила ошибку и из-за этого у кого-то получились неправильные анализы на наличие или отсутствие чего-то, что они называли vitis effusio.

Это был какой-то термин. Феликс попробовал перевести его, но получалось только «виноград впитывающий». А это было какой-то бессмыслицей.

«Маме бы позвонить, уже неделю с ней не разговаривал. Кажется, даже не успел рассказать, что вышел на новую работу. Как она там?» — подумал Феликс и сунул руку под подушку — за нетеряшкой.

Почти сразу почувствовал в ладони прохладный металл. Нетеряшка нашлась по первой же необходимости, будто все время лежала под подушкой.

В этот момент кто-то отдернул шторку и вошел в импровизированную комнатку.

От неожиданности Феликс дернулся, возвращаясь на место.

— Ну-с, молодой человек, — мужчина, тот самый, который спорил с девушкой, на вид был лет пятидесяти, в белом халате с бородкой клинышком и короткими седыми кудрями, — хорошо, что очнулись. Позвольте представиться, — он еле заметно прикоснулся к буквам «ММ» и нарвалу, вышитым золотой нитью по краю нагрудного кармашка его белого халата, — Виктор Семенович Каберштерн, к вашим услугам. Я — ваш лечащий врач.

Виктор Семенович достал из кармана халата картонную коробочку и положил на столик. После достал из верхнего ящика тумбочки одноразовые перчатки и рассказал, что сейчас ему нужно будет взять кровь на анализы, что каттетер уже стоит у Феликса в руке. Он, Виктор Семенович, сейчас наберет нужное количество и покинет его, тем более, что к Феликсу скоро прибудут посетители.

— А я где? — Феликс расслабил руку, как и просил доктор.

Кровь быстро потекла в первую из трех пробирочек.

— В госпитале при Министерстве. Вас привезли вчера утром. Зинаида Николаевна просила за вас, — врач многозначительно замолчал, — так что положили в наше отделение.

Виктор Семенович открыл коробочку и положил в нее первую пробирку. Из коробочки потянуло, как из открытого холодильника.

— Как думаете, долго мне лежать?

— Две, — врач задумался, — максимум три недели. У вас серьезное эмоциональное истощение, сильный ушиб головы, сломаны ребра, рука и нога. Это из основного.

Феликс сжал и разжал руку, чтобы кровь потекла в последнюю, третью баночку.

— Долго, — Феликс вспомнил, как Зинаида зарастила его перелом в горах в считанные минуты, — а что, нельзя ускорить процесс?

— Можно, — покладисто ответил Виктор Семенович, — вашего коллегу мы выписали уже вчера. А вот с вами вышли некоторые осложнения.

Феликс оторвал взгляд от медленно темнеющей баночки и посмотрел на доктора.

— На вас не действует магия, — продолжил врач тише, — вообще никакая. Так что придется вам, юноша, поправляться естественным образом, без ускорителей.