Стазис

Это колченогий снабженец, вспомнил Дометиан. Кажется, Ременников. Самый недовольный всю дорогу. Почти все офицеры отряда в 90 человек, который прилетел под Владимир, рано или поздно подходили к Дометиану – за советом или помощью, преодолев недоверие к странному монаху, который без слов готовил их к самой сложной операции наравне с Безголосым. Они ожидали проповедей или миссионерства, но их ждало удивление. Дометиан не пытался их лечить, отвечал строго по делу, если мог – помогал, если нет – хлопал по плечу, после чего даже самые недоверчивые неуверенно улыбались в ответ. Почти все офицеры приходили во второй или третий раз. Дометиан помогал всем, но обстоятельные беседы вел только с Ингваром. Он считался при нем кем-то вроде стратега-духовника. Подходили все, только не Ременников. Ременников ни разу не подошел, только постоянно бухтел. У него, кажется, была какая-то травма насчет представителей духовенства. Может быть, подготовка к операции, расконсервация летающего «Сарая» и другие моменты заставляли его переживать как профессионала, потому что требовали массы ресурсов. Может, от природы слишком недоверчивый и склочный.

– Я вас слушаю внимательно, господин лейтенант. Излагай, Ременников.

– Я про общую суть, так сказать, вопроса. Понятно, что вы меня не слушали и никто меня не слушал, когда я говорил, сколько керосина на эту дуру уйдет и где его взять…

– Ременников, решай задачи снабжения, а не обсуждай их целесообразность, – перебил Ингвар. – Если ты опять собираешься ныть, предлагаю перейти к другим вопросам. Тем более мы уже прилетели. Все жизнью рисковали, а ты опять бухтеть, черт хромой.

– Да понимаю, понимаю. Нашел же я керосин, – сказал Ременников обиженно. – У меня по снабжению как раз и вопросы. Вопрос первый – чем нам кормиться через несколько дней?

– Через несколько дней мы будем ужинать во Владимире, – сказал Ингвар.

– Тогда, соответственно, вопрос второй: на какой поповский хрен нам вообще этот Владимир? И чего мы ждем?

– Ты опять, – поморщился Ингвар.

– Я как бы по вопросам снабжения имею в виду. Мы чего ждем тут сидим? Это третий вопрос, но он же и второй, потому что некоторым образом в одном русле лежат.

Дометиан с интересом посмотрел на Ингвара. Он слышал брифинг уже несколько раз, но так приятно сделать это снова. План, в котором каждый шаг грозил катастрофой, воплощался на глазах. В хорошо исполненном плане есть божественная красота. Каждый пункт – это нота, каждая зачеркнутая строка – блаженство, и все вместе сливается в чарующую симфонию, написанную тобой лично. Богом и тобой лично, одернул себя Дометиан. Вернее, Богом лично и немного тобой.

Ему вдруг стало грустно.

– Начинаю в обратном порядке и на будущее запрещаю тебе бухтеть, господин лейтенант, пока не сядем на Большой Московской с видом на Золотые Ворота. Ждем мы, пока Хлеборобы успокоятся. Они в город едва вошли. Им надо два дня, чтобы погасить последнее сопротивление. Донесение, где излагается эта информация, я зачитывал вам пять минут назад. Слушать надо было ушами, а не чесать жопу и готовить свои крайне остроумные и оригинальные вопросы. Сейчас Хлеборобы слишком возбуждены. Они легко взяли город и собрались основательно тут укрепиться. Нам нужен момент, чтобы они слегка успокоились и перестали пугаться любого шороха, но еще не успели перестроить город под свою систему безопасности. Она у них крайне жесткая, крайне. Вешают за любую провинность, патрули по схеме пять-два-один, опорные пункты. Город запечатают. Мы ударим, когда они будут пировать. С ожиданием понятно?

– Понятно в целом, но все-таки вот такой вопросец…