Стеклянное лицо

Пещера, открывшаяся ее взору, была невысокой, но широкой – шире любой, что Неверфелл видела прежде. С грубо обтесанного потолка свисало множество светильников; каменные своды то возносились наподобие соборных куполов, то обрушивались вниз грозными зубцами. На мгновение Неверфелл показалось, что и пол пещеры представляет собой беспорядочное смешение выступов и ущелий. Но, когда по нему пробежала легкая рябь, она поняла, что это не пол, а отражение потолка в зеркальной глади бескрайнего темного озера.

Неверфелл вместе с другими пассажирами покинула носилки, постаравшись как можно скорее отойти подальше от шахты, которая уходила вниз, в глубины Каверны. На левом берегу озера их уже ждали белые гондолы. У одетых в белое гондольеров были одинаковые вдохновенно-задумчивые Лица.

Чтобы перевезти семейство Чилдерсинов, потребовалась небольшая флотилия. Неверфелл даже не пыталась вслушиваться в разговоры соседей по лодке. То тут, то там потолок почти соприкасался с водой; завороженная Неверфелл наблюдала, как гондольеры ловко лавируют между каменными выступами, едва двигая шестами. До нее донесся легкий всплеск, и Неверфелл показалось, что она заметила плывущую крысу.

Наконец потолок стал подниматься, и Неверфелл, раскрыв от изумления рот и запрокинув голову, принялась оглядывать самую большую пещеру, в какой ей доводилось бывать.

Она была почти круглой, а куполообразный потолок невообразимой высоты терялся во тьме. По стенам струились бесчисленные серебряные ручейки и водопады. Посреди пещеры поднимался из воды невысокий остров, к которому и направлялись гондолы. По краям острова возвышались четыре могучие колонны, подпиравшие потолок и не дававшие ему обрушиться.

Гондолы причалили к берегу, прошуршав обшивкой по галечному дну, и пассажиры сошли на сушу. Земля чуть подалась под ногами Неверфелл, она посмотрела вниз и увидела, что ее туфли утопают в белой пыли.

Песок, подсказала ей память, подбирая образы из далеких земель.

Не песок, запротестовали упрямые инстинкты. Слишком мелкий. Слишком белый.

«Все вокруг слишком белое, – вдруг подумала Неверфелл, и сердце ее забилось чаще. – И только ждет, когда я что-нибудь испачкаю или сломаю».

Оглядевшись, Неверфелл заметила расставленные по периметру острова большие столы. Каждый из них окружала изгородь, словно сотканная из легкой газовой ткани. Сквозь нее, как сквозь дымку, можно было различить силуэты других гостей. В центре столов стояли металлические деревья, с веток которых свисали лампы-ловушки, дававшие нежный розовато-кремовый свет. На дальней стороне острова виднелся деревянный мостик, перекинутый над водой. Маятниковые двери в стене пещеры то и дело распахивались, пропуская на мостик обслугу с салфетками, стаканами воды и прочим.

Два лакея в белых камзолах и с мрачно-торжественными Лицами выросли словно из-под земли, чтобы препроводить Чилдерсинов к свободному столу. Они отвели в сторону полупрозрачную завесу, и та едва слышно зазвенела. Неверфелл поняла, что она сплетена из крошечных металлических колечек, словно невесомая кольчуга. Еще одна предосторожность, чтобы защитить гостей друг от друга, догадалась Неверфелл.

Она неловко опустилась на стул рядом с Зуэль и с плохо скрываемым ужасом посмотрела на разложенные перед ней странные приборы. Одних только бокалов она насчитала семь штук, а мисочка с белым воздушным печеньем в форме мотыльков окончательно сбила ее с толку.

Ничего не делай. Ничего не делай. Не делай ничего. Неверфелл изо всех сил старалась не напортачить, лицо ее горело от усердия, но удержать руки и ноги там, где им полагалось находиться, было мучительно сложно. Как вдруг ее осенило. Она же пришла сюда, чтобы ее увидели… И чтобы она сама смогла увидеть.

Вцепившись руками в стул, Неверфелл осмелилась посмотреть на ближайшие столы. Ее взгляд скользил по незнакомым лицам и фигурам. Неверфелл до сих пор было непривычно видеть так много высоких людей – а придворные были выше и здоровее всех слуг и посыльных, с кем ей доводилось общаться. Но Чилдерсины выделялись даже на их фоне. Их кожа была чище, а взгляды яснее. И было особенно заметно, что молодые члены семьи почти на голову обгоняют своих сверстников за другими столами.

Легкий ветерок поколебал серебристые занавеси, и Неверфелл показалось, что она заметила знакомый силуэт – хрупкий, изящный, с блестящими зелеными перьями, колышущимися над сложной прической.

– Это же мадам Аппелин!

Безо всякой задней мысли Неверфелл подняла было руку, но Зуэль проворно схватила ее за запястье и потянула вниз.

– Стой! – прошипела она. – Неверфелл, ты что творишь? Если ты помашешь ей, все сочтут, что ты над ней потешаешься! Думай, прежде чем что-то делать!

Слова Зуэль будто ударили Неверфелл, как камешек промеж глаз, и помогли прийти в чувство. Когда они виделись в последний раз, Неверфелл обманом проникла в дом мадам Аппелин, и создательница Лиц передала ее в руки властей. Если когда-то у них и был шанс подружиться, необдуманные действия Неверфелл поставили на нем жирный крест.