Стеклянный город

— Боже, ты с ума сошел! Ты знаешь, что король в городе? Уезжай немедленно, пока тебя не схватили!

— А ты поедешь со мной?

— Да, конечно, только переоденусь!

Она даже не посмотрела, на кого я стал похож. Открыла шкаф и кинула из него на спинку кресла давно приготовленный мужской костюм. Я подошел сзади, обнял ее, еще не веря, что всё так просто, и ничего не нужно объяснять. По крайней мере, относительно любви.

— Только знай, я теперь не буду так удачлив. Я могу всё потерять в одночасье.

— Но не меня же!

Она обернулась, сдвинула мой капюшон, если и удивилась, то на секунду, и притянула к себе мою голову.

— Не тебя, — сказал я, — только не это.

И сам понять не мог, чего я полгода ждал?!

Мы целовались у распахнутого шкафа. Нам надо было торопиться, и устал я с дороги основательно, да и не умывался даже… но всё равно мы неминуемо оказались у нее на постели. Про усталость я забыл, как только обнял этот хрупкий стебелек с горячими руками. Кое-что Эрна даже позволила с себя снять: бархатное платье, корсет, туфельки и даже один чулок. Что-то не скрылось от моего взора под тонкой сорочкой, и шейка ее была, увы, обезображена, но меня это не отталкивало, я уж давно был готов зацеловать ее всю.

Как только опомнились, она постаралась прикрыть шею платочком.

— Бриан, мы безумцы! А если тебя кто-то видел?

— Я люблю тебя…

— Я очень безобразна?

— Что ты, милая, ты прекрасней всех.

У нее блеснули слезы в глазах.

— Не думала… что когда-нибудь смогу показать это мужчине…

Я тихо порадовался за Амильо, точнее, позлорадствовал.

— А тебя вообще не узнать, Бриан! Где мой косматый лев? Значит, таким был Батисто Тапиа?

И я вспомнил наконец, зачем пришел!

— Эрна, дорогая, моя, с тобой ничего не случилось?

Я просто вмял ее в подушку, потому что на этот раз собирался выведать у нее всё.

Она распахнула черные глаза.

— О чем ты?!

— О нем. О нашем Циклусе. С тебя еще не спросили за него?

— Ах, вот что… — она нахмурилась, явно расхотела говорить и даже попыталась вырваться.

— Эрна, — настаивал я, — я здесь не просто так. Я боюсь за тебя. Я хочу знать, что происходит.

— А… что происходит?

— Что!? Мы оживили Циклуса, а теперь на него с неба падают камни. Кто в него кидается, ты можешь мне сказать?

— У Оллит много помощников, — вздохнула Эрна, — я не знаю, кто именно. Это в ее власти.

— Оллит? Твоя Богиня-Мать?!

— Можешь называть ее просто — Природа. Впрочем, если ты веришь в Бога-Отца…

— Я уже не знаю, во что я верю! В Отца, в Мать или в то, что Бога нет вообще… Я только хочу знать, что угрожает тебе? Что с тобой сделает эта Оллит, кто бы она ни была?

— Ничего, — напряженно смотрела на меня Эрна, — не бойся за меня. Помнишь, я говорила тебе, что я не колдунья? Так вот, это уже не так. Я снова колдунья, Бриан. Я королева колдунов и служу Мороху. Так получилось помимо моей воли. Вместо того чтобы уничтожить статую, как велела Оллит, я оживила ее, как хотел он. Вот и всё.

— Да это я ее оживил! — признался я наконец, — и не случайно. Я знал, что делаю!

— Я поняла, — улыбнулась Эрна, — когда узнала, что ты Батисто Тапиа. Он твой. Только ты и мог его оживить. И сделан он для тебя. Если так, я ни о чем не жалею!

— О чем жалеть, Эрна? Морох сильнее твоей Оллит!

— Ты все-таки безбожник, Бриан, — вздохнула Эрна, — неужели ты не понимаешь, что мы служим Злу? По-вашему — Дьяволу.

— Дьяволу? О, нет! Нет, это что-то другое, Эрна.

— То есть?

— Кир мне так и не сказал. Он считает, что я не пойму. Я только знаю, что они упали с неба. Их много. Они — песчинки и в то же время одно целое. И это целое — тоже осколок чего-то очень-очень большого. Мир немыслимо сложен и велик, Эрна. Это единственное, что я усвоил.

— Я тоже кое-что усвоила, — заявила она пророчески, — я знаю точно, что Морох — зло. Кто бы он ни был. Богине-Матери он неугоден. Природе он неугоден. Земле он неугоден. Сам говоришь, он упал с неба. Он чужой здесь и всё только запутывает.

— Пусть запутывает, — сказал я, — всё, что я имею — это от него: мой город, моя армия, мои победы, мой Циклус, синяя комната…

— Кубок с рубинами — тоже от него, — напомнила Эрна.

И я умолк. Один этот проклятый кубок перечеркивал всё остальное. Не захотелось никаких побед, никакой власти, никаких свершений, лишь бы всё вернуть назад. Лишь бы этого кровавого дня никогда не было в моей жизни.

Эрна прижалась ко мне.

— Ты простишь меня когда-нибудь?

— Уже простил. Разве ты не видишь? Да и Морох, пожалуй, не виноват. Это мы не умеем толком использовать его силу. Сначала хотим малого, а потом не можем остановиться.

— Может, он и не виноват, но он — зло, Бриан, — настаивала Эрна, — непомерное искушение и зло. Он невозможен здесь. Он раздает великую силу практически в любые руки, без разбора. Представь, что Циклус попал бы к Леонато Фурскому! Это просто счастье, что к тебе!

— Чем я лучше? — усмехнулся я, — ты даже не представляешь, какие у меня были планы!

— Какие? — встревожилась она.

И мне уж самому было непонятно, почему так хотелось завоевать полмира, разрушая чужие города и разоряя деревни, вытаптывая поля и поедая стада?