Стеклобой

— Жду, — от непривычной доброты близко поступили слезы.

— Смерти, это понятно. Но, может быть, у вас, Варвара Николаевна, есть и предсмертное желание? — Александрия Петровна мягко улыбнулась и тронула Варю за плечо.

— Да, одно желание у меня есть, — твердо ответила Варя.

В ответ Александрия Петровна сделала приглашающий жест в направлении освещенной комнаты. Кабинет оказался просторнее, чем Варя представляла. Он светился, но это был не электрический свет, а сияние множества свечей. Варя присела на предложенный стул и завороженно посмотрела на протянутую ей большую книгу в бархатном переплете.

— Теперь, милочка, загадайте свое самое главное желание. Запишите его на этой странице и поставьте свою подпись.

Для Вари все это было сказкой со страшным концом, но она четкими и крупными буквами вписала свое желание, поставила аккуратную точку, положила перо и с вызовом взглянула на начальницу. Та пробежала глазами по еще не высохшим строчкам.

— Милочка, за такие желания придется расплачиваться. — голос ее вновь стал ледяным.

— Я не меняю своих решений, — Варя поднялась.

— Воля ваша, — бесцветным голосом сказала Александрия Петровна, оторвала от исписанной страницы нижнюю половину и протянула Варе листок.

Воздушная тревога оказалась ложной, суматоха улеглась, и жизнь потекла своим чередом. Через несколько недель запрос Кузнецова Николая Ивановича достиг администрации города. В день, когда настоящая весна начала наполнять городские лужи, Варвару Кузнецову увезли. Володичка нес два Вариных чемодана и думал, что они похожи на двух хищных зверей.

А мы с вами заглянем в ту книгу с бархатным переплетом, на оставшуюся часть страницы, где Варенька вывела строчку: «Хочу, чтобы мои потомки родились гениями».

Пока Романов слушал, тень Беган-Богацкого металась по стеллажам, падала Романову под ноги и пыталась выскользнуть в окно. Она то вырастала до потолка, то пряталась под столом. Наконец тень обессиленно упала в кресло вместе с запыхавшимся стариком. Это был не рассказ, а театральное действо: Беган-Богацкий отбрасывал воображаемую косу, крался к конторке, заламывал руки и пытался повторить звуки завывающей сирены. Романов мучительно ждал финала.

Размахивая цветастым веером перед раскрасневшимся лицом, старик выжидательно смотрел на зрителя. Пауза затягивалась, но Романов сидел неподвижно, раздумывая.

— Вы о чем-то хотели меня спросить? — спокойно спросил он наконец.

— Бонус! Он был?! — зашептал старик. — Поймите, это очень важно. Чем закончилась эта история, вы должны знать!

— Я надеюсь, что еще не закончилась, — медленно проговорил Романов. Он встал и подошел к окну. Его тень тоже послушно двинулась за ним.

— Давным-давно неудавшийся студент Романов положил в свою черную папку первый листок об Иване Андреевиче Мироедове, — проговорил он. — Через несколько лет папка, уже основательно обросшая справками, записками, дневниками и свидетельствами современников, превратилась в доказательство существования странного городка, в котором Мироедов обрел талант. А затем…

Романов замолчал и с усилием продолжил: