Stelazin ч3

Вазопрессин действует несколько сложнее, за счет того, что для окситоцина у человека существует один рецептор, а для вазопрессина два. Как и окситоцин, вазопрессин способствует просоциальному поведению в пользу «своих», но также повышает конкурентную агрессию против «чужих». Баланс этих нейромедиаторов у женщин несколько сдвинут в сторону окситоцина, у мужчин- вазопрессина. Конечно, это сказывается на конечных межгендерных различиях, но не стоит очень уж их переоценивать. Окситоцин и вазопрессин,- это очень далеко от этики. Это замковые камни глубоко в фундаменте, сводить к ним все разнообразие морального поведения, родительской заботы, эмоциональных связей и внутригруппового альтруизма,- очень наивное и не обоснованное упрощение.

Дела семейные

У человека наблюдается довольно своеобразное брачное поведение. Моногамность очень не характерна для млекопитающих, это лишь 3-5% видов (для сравнения,- в той или иной форме устойчивые пары образуют 90% птиц). Шимпанзе живут полигамными группам, гориллы гаремами, орангутаны одиночки, гиббоны образуют устойчивые пары. Классическая эволюционная психология предлагает объяснение этического чувства через половой отбор. Суть гипотезы,- партнера выбирает самка, у человека детеныши требуют самого долгого периода родительской заботы и воспитания, что серьезно ограничивает самку, поэтому критично важно становится участие мужской особи в добыче пропитания, поэтому женские особи начали предпочитать мужчин с максимально выраженным про-социальным поведением (или, как вариант,- как полового партнера предпочитают самого статусного «альфа-героя», а в качестве спутника жизни,- самого надежного «семейно-ориентированного»), таким образом в течении эволюции человеческого вида половой отбор давил в пользу «моногамных» устойчивых отношений, и для поддержания этой эмоциональной связи развилась мораль и нравственность. Что хочу на это сказать? Я очень скептически отношусь к классическому лобовому этологическому подходу, в особенности в те моменты, когда речь заходит о половом отборе. Человеческие культуры демонстрируют огромный разброс в сексуально-семейных моделях. Если считать в абсолютных единицах, моногамия свойственна не более чем 18% известных сообществ. Но в эти 18% входят все более-менее высокоразвитые социумы, более 90% населения планеты (включая мусульманские страны, так как при формальном допуске многоженства подавляющее большинство населения проживает в парном браке 1мужчина/1женщина, так что даже культуру ислама можно считать моногамной). На уровне же архаичных культур варианты могут быть самые экзотические. Например, есть группа племен в бассейне Амазонки, где практикуется «групповой брак»,- группа мужчин проживают в одном доме с группой женщин, все они перекрестно являются половыми партнерами друг другу, поскольку в таких обстоятельствах отцовство установить невозможно, все мужчины считаются отцами, и соответственно все в равной мере заботятся о потомстве. В принципе, такая модель с точки зрения биологической эволюции наиболее удачна и устойчива, так как снижает риски, связанные с гибелью одного или обеих родителей. Но в процессе социальной эволюции везде возобладала модель с устойчивой длительно сосуществующей парой, в разных вариациях, все прочие варианты остались маргинальной экзотикой. Из этого можно сделать вывод, что наше текущее семейное поведение,- результат социальной, но не биологической эволюции, иначе все люди во всех примитивных культурах жили более-менее одинаково. Кроме того, стандарты брачного поведение человека очень уж легко меняется со временем, очень быстро деформируются под влиянием внешних социально-экономических факторов, очень часто в течении жизни одного-двух поколений. Например, прямо сейчас мы можем наблюдать, что происходит с институтом брака в пост-европейской цивилизации. Как только внешние ограничители в виде традиционного уклада и экономической необходимости упали, культура стремительно и неудержимо стала сползать в серийную моногамию. Сейчас по всему западному миру (и РФ в том числе) разводом заканчивается более половины браков, совершенно привычным и никого не удивляющим событием стали случаи, когда мужчина уходит из семьи и отказывается от любой формы ответственности за потомство. Несомненно, это очень прискорбная практика, но я хочу обратить внимание на другое,- если бы сексуально-брачные практики в какой-либо форме были заложены в нас биологически, такого бы не происходило. Это все,- социально обусловленные, наученные ролевые модели и когнитивные схемы. Я думаю, что эта тенденция будет со временем только нарастать, пока не стабилизируется в районе 80% вероятности распада моногамного брака в течении первых 7 лет.

Моральный мозг