Стена плача

- Жор, - заступилась за меня Ната, - твоя Тинка...

- Но она точно инопланетянка! - оправдался Жора.

Все молчали.

- Se non e vero, e ben trovato (Если даже это и неправда, но придумано хорошо. Ит.), - сказала Моника. - И что же твои бильдербергцы? Они согласились? Они готовы отказаться от своих миллиардов, от власти?!

- Они - умные! Они не только готовы, - как-то весело сообщил Жора, - они с радостью бросят все свои накопления под ноги совершенству. Упадут ему в ноги!

- Ты меня удивляешь!

- Они и сами были удивлены своему решению. Но потом, когда все было учтено и просчитано...

- Где же выгода? В чем их бонус?

Жора дернул плечами:

- Ты меня удивляешь: принципы! Наши принципы! И-и-и... решение всех проблем. Всех земных проблем. Мир спасен! - разве это может быть кому-то невыгодно?.. Я так им и сказал: «Теперь вы - как боги!..».

- И они?..

- И они подписали чек.

- На какую сумму?

- На всю сумму стоимости нашей планеты: море денег... Ведь сегодня деньги - это...

- Эквивалент труда.

- Да, чтобы мир избавился, наконец, от денег нужен беспримерный труд, работа до кровавого пота, и для этого необходимо много денег. Вот такой замкнутый круг. Порочный и позорный круг, разорвать который под силу лишь совершенству. Да! Совершенство - всесильно! Наши принципы... Материальная нищета - это добровольная жертва нашего духа! Это - как распятие Христа! И вот еще что: самая сильная власть на Земле - это власть над совершенством. Это и есть истинное совершенство.

- Так много совершенства, - фыркнула Тая.

- C'est la vie! (Такова жизнь! - фр.).

Глава 14

Я не уверен, что в своем рассказе придерживаюсь хронологии, но все события, которые произошли, все, что с нами случились, изложены, на мой взгляд, достаточно точно и подробно. Я допускаю, что в этой последовательности могут быть прорехи, но отдельные эпизоды до сих пор стоят у меня перед глазами так отчетливо и ясно, будто все это было только вчера...

Иногда я позволял себе с кем-нибудь вырваться из объятий умопомрачения, этого ига совершенствования. Нередко с Юлей. Мы забирались в самые отдаленные уголки Земли... Ночью там, на юге, сквозь быстрые белесые облака светили огромные яркие звезды, на дождь и намека не было, утро было тоже солнечное, верхушки гор еще не охвачены заревом, не пылали золотом, но вот-вот луч коснется и их. Небо не фиолетовое, не голубое и не синее, высокое и чистое, как лестница Иова. Никакого грома, никакой музыки, только крики чаек, которые летают и над поселком, да шелест листвы платанов. Воздух свеж, никаких запахов, даже лавровые кусты не пахнут.

Я даже Тину здесь забывал!

Не знать её до такой степени, чтобы даже не вспоминать, было для меня сладостным упоением - такого не может быть!

Год тому назад я дал себе слово к нынешней осени выпустить брошюрку, листов тридцать шесть - сорок. «Стратегия совершенствования». Как, не страшась страданий и самой смерти, жить на земле? Мне казалось, что я сумею рассказать людям, донести до каждого правду жизни. Все, что сказано до меня Сократом, Сенекой, Спинозой и Фрейдом тоже правда. Библия, Веды, Коран и Талмуд ответили на все вопросы бытия. Почти на все. Почему же человечество несчастно?

- Пирамида, - сказал тогда я, и рассказал еще раз о том, что сам пережил и выстрадал.

- Египтяне, - спросила Юля, - каменные глыбы?

- Нет-нет, - сказал я, - это Пирамида Духа. Человек осваивает, завоевывает планету... Численность населения растет, и его волнует проблема больших городов. Здесь, на Земле, мы уже так наследили, что теперь должны входить в Храм жизни, хорошенько вытерев ноги...

- Об этом можно где-нибудь прочитать?

- Вот, держи! Эта книжонка сегодня идет нарасхват.

- Что это, твоя Нобелевская речь?

- «Стратегия совершенствования».

- Та самая инструкция?

- Там же сказано: «Стратегия».

Ни один Юлин жест, ни одно ее слово меня не раздражали, даже ее привычка отвечать вопросом на вопрос: «А ты?». А ее неумение справиться с обычным пистолетом, когда мне приходилось рисковать и ее жизнью, меня просто восхищало.

- Рука, - говорю я, делая резкий поворот вправо, - рука...

И когда машину выравниваю, снова бросаю:

- ...прямая!

И снова ору:

- Рука - прррямая!..

- Я помню, - едва слышно говорит Юля и разряжает всю обойму в преследующего нас мотоциклиста.

Только потом, в постели, я шептал ей на ухо слова благодарности и признательности.

На нас уже тогда охотились как на зайцев.

Из движущегося с бешеной скоростью автомобиля этот мир разглядеть невозможно. Но и, сидя за рулем, тоже нельзя наслаждаться картиной мира. Я ловил себя на мысли, что иногда даже любуюсь этими пальмами, освещенными лучами заходящего солнца, этими дальними синими вершинами гор, этой золотом залитой поверхностью океана... А ведь я хотел коренным образом изменить эту жизнь. Зачем?

- Почему ты не отвечаешь? - спрашивала Юля.

Если бы я знал ответ.

- Разве строя свою Пирамиду, - спрашивает Юля, - ты не плетешь новые сети для человечества?