Степан Осипович Макаров

«Решительный» пробился в Артур. Прибывши на рейд, контуженный командир миноносца капитан второго ранга Боссе немедленно явился к Макарову и доложил, в каком отчаянном положении находится его товарищ. Доложив, Боссе потерял сознание.

Адмирал сам решил идти спасать миноносец. Подняв свой флаг на самом быстроходном на эскадре легком крейсере «Новик», Макаров вихрем понесся к «Стерегущему». За ним следовал крейсер «Баян». Адмирал решился на крайне рискованный маневр: спасать гибнущий миноносец с помощью двух крейсеров, на виду стоявшей поодаль в полном составе японской эскадры. Но оставить в беде свой, русский корабль он не мог. Весь личный состав флота это понял, и поступок Макарова произвел на всех огромное, поистине неизгладимое впечатление. Моряки смотрели на поднятый на «Новике» вице-адмиральский флаг с восхищением.

«— На «Новике»! Флаг на «Новике»! — вдруг закричал сигнальщик на крейсере «Диана».

Все разом всколыхнулось. Команда кинулась к бортам. Офицеры вырывали друг у друга бинокли из рук… Сомнений не было! На мачте «Новика», этого небольшого крейсера, смело мчавшегося на выручку одного миноносца, развевался флаг командующего флотом.

— Не утерпел!.. Не дождался «Баяна» — пересел на «Новик»! Чорт возьми!.. Это уж чересчур!

Но это было не «чересчур», а именно то, что требовалось. Это были похороны старого лозунга «не рисковать» и замена его чем-то совсем новым…»

Так рассказывает в своих записках об этом поступке Макарова очевидец, старший офицер крейсера «Диана» В. Семенов. Макаров показал себя не только смелым, не боящимся опасности, командиром, но и начальником-товарищем, готовым рисковать и пожертвовать собой ради спасения своего собрата-моряка.

Если в Порт-Артуре почти все моряки, и в особенности молодежь, по достоинству оценили действия Макарова, то не так посмотрели на него в далеком Петербурге. Выражая петербургское настроение, жена писала Макарову 12 (25) марта 1904 г. «Все находят, что ты слишком рискуешь собой, выходя на «Новике» и даже на «Аскольде», что командующий флотом не может подвергаться такой опасности; боятся тоже, что ты будешь рисковать эскадрой и кораблями. Очень много о тебе говорят».

Макарову не удалось спасти «Стерегущего». Помощь запоздала. Когда крейсера подошли к месту сражения, «Стерегущий» уходил на дно, а японские миноносцы поспешно удалялись, избегая боя с русскими крейсерами. На горизонте показалась в полном составе эскадра адмирала Того. «Новик» с «Баяном» вернулись в Порт-Артур.

События этого дня стали для всего флота примером беззаветной преданности Родине и товарищеской выручки. Гибель «Стерегущего», так же как и «рискованный» шаг Макарова в значительной мере способствовали подъему боевого духа на кораблях Порт-артурской эскадры вызывали чувство гордости личного состава своими братьями героями-моряками «Стерегущего» и своим адмиралом — Макаровым.

Неуверенность в своих силах и подавленность, царившие на кораблях эскадры после первых неудач на море, бесследно исчезали.

Макаров с поразительной быстротой ориентировался в обстановке, в условиях обороны, в людях, за тридцать шесть дней своего командования он не только преобразил флот в отношении четкости выполнения задач и дисциплины, но и вдохнул в него веру в свои силы.

Конечно, не следует думать, что в Порт-Артуре все хорошее исходило только от адмирала Макарова, и что до него, так же как и после его гибели, флот находился в руках полных невежд, пассивных или даже недобросовестных людей, совершавших лишь одни ошибки и промахи. Можно привести много примеров блестящих подвигов как отдельных лиц, так и целых кораблей, как до прибытия Макарова, так и после его смерти. Много было проявлено моряками инициативы, упорства и смелости в бою, предложено ценных мыслей. И если адмирал сумел в несколько дней поднять упавший после ряда несчастий боевой дух личного состава и сделать так много, то произошло это потому, что у Макарова среди офицеров эскадры оказалось много союзников и верных помощников в деле защиты чести Родины, ему верили и его любили русские матросы. Главная беда тихоокеанского флота в создавшихся к началу войны условиях — после основной — гнилости и порочности царского строя — заключалась не столько в бездарности и нерадении личного состава, сколько в отсутствии умного, волевого и популярного начальника, для которого интересы Родины были бы дороже всего.

Таким командиром для флота в полном смысле был Макаров — «Дедушка», «Борода», как любовно звали адмирала матросы.

Как только Макаров ознакомился с кораблями и личным составом флота, произвел перемещения офицеров, а некоторых отстранил от должностей вовсе, не обращая внимания на их знатность или связи, он стал уверенно готовиться к началу активных действий против японского флота. Макаров всемерно форсировал ремонтные работы на подорванных кораблях, чтобы, выйдя в море всей эскадрой, дать решительный бой врагу.