Степан Осипович Макаров

Пока чинились корабли, командующий приступил к систематическим маневренным учениям. Он часто, перенося каждый раз свой флаг на другой корабль, выходил с эскадрой в море, внимательно приглядывался к эволюциям каждого корабля, изучал способности и возможности командиров и слаженность личного состава. Всякие недоразумения и неполадки ликвидировались быстро и решительно. Необычное оживление царило на эскадре. Особенно старалась отличиться и быть отмеченной адмиралом молодежь.

«Беречь и не рисковать» — лозунг, прочно привившийся на флоте до прибытия Макарова в Порт-Артур — приобретал теперь совсем иной смысл. Беречь корабли, беречь флот, по мнению, существовавшему в Порт-Артуре и отражавшему мнение высших петербургских морских кругов — значило уклониться от боя с противником. Беречь флот по-макаровски — значило уничтожать корабли противника, действовать расчетливо, но решительно, подготовив и собрав все наличные силы в кулак.

Рисковал Макаров также с большим расчетом и совсем не для того, чтобы показать свою личную храбрость, в чем обвинили Макарова его враги в Петербурге, а лишь тогда, когда в сложившихся обстоятельствах иначе поступить было невозможно.

«Никогда, даже в лучшие дни эскадры Тихого океана не приходилось мне наблюдать такого увлечения, такого подъема духа!» — замечает в своих записках В. Семенов.

Макаров не смущался, что ему приходится обучать флот во время военных действий буквально под выстрелами врага. «Теперь уже поздно вести систематическое учение и занятия по расписанию, — говорил он. — Помните, что мы не знаем, как считать свое свободное время, данное нам на подготовку к решительному моменту, — месяцами, днями или минутами. Размышлять теперь некогда. Выворачивайте смело весь свой запас знаний, опытности, предприимчивости. Старайтесь сделать все, что можете. Невозможное останется невозможным, но все возможное должно быть сделано. Главное, чтобы все, понимаете ли «все» — прониклись сознанием всей огромной возложенной на нас задачи, сознали всю тяжесть ответственности, которую самый маленький чин несет перед родиной… Дай бог, в добрый час!..» — заканчивал адмирал наставления своим любимым выражением.

Для действий Порт-артурской эскадры большое значение имели приливы и отливы. Флот мог выходить на внешний рейд через мелководный пролив только во время прилива — «большой воды».

Когда суда из-за малой воды не могли выйти в море и стояли скопом в узком внутреннем бассейне, Макаров устраивал между отдельными кораблями состязания в стрельбе по небольшим, различной окраски щитам, расставленным на обсыхающей части бухты. Эти стрельбы по существу служили репетицией отражения минной атаки и носили характер соревнования.

Возникали горячие споры между комендорами, кто более искусен в наводке, каждый орудийный расчет старался стрелять лучше другого и прилагал к тому все свои усилия.

Макаров искренне радовался, видя что военная игра в отражение минной атаки приносит хорошие результаты. Он невольно вспоминал то время, когда он организовывал на своем корабле полузабытые теперь соревнования. Но то было мирное время, а сейчас приходилось ждать нападения японцев в любой момент.

Внутренний порт-артурский бассейн был не только узок и мал, но к тому же имел лишь один выход в море, настолько мелководный, что вывести из него эскадру в полном ее составе было совершенно невозможно. Утвердилось мнение, будто вывести эскадру на внешний рейд в один прием, то есть за время одной полной воды нельзя. Считалось, что вывести все корабли на рейд можно не менее чем за целые сутки. Это неудобство давало врагу огромное преимущество. Следовало или все время оставаться на рейде или выходить в море, чтобы принять бой и отогнать японцев в два приема, то есть по частям.

Макаров сразу по приезде заявил, что такого порядка более не потерпит. Он нарисовал подробную схему вывода всей эскадры полностью в один прием с помощью портовых судов, которые должны «стараться всеми силами» помогать кораблям разворачиваться в узких местах пролива, «не страшась никакой ответственности за свои аварии, раз только они успешно выполняли возложенную на них задачу». Командир корабля должен также забыть совершенно о риске и помнить только то, что «в наискорейший срок должен вывести свой корабль в море». «Если у исполнителя западет сомнение, — говорил Макаров, — то этим самым половина его сил парализуется».

Для большинства командиров новый прием вывода судов казался либо невыполнимым, либо слишком рискованным. Правда, многие энергичные, в основном молодые командиры загорелись идеей Макарова. После совещания с флагманами и командирами кораблей, Макаров собрал шкиперов с буксиров и портовых судов и в подробности изложил им свою схему. Морякам такое решение вопроса казалось слишком непривычным. Они молчали. Тогда Макаров взялся сам вывести эскадру на внешний рейд, добившись предварительно того, чтобы шкиперы точно усвоили свои задачи.

27 февраля во время утренней полной воды эскадра благополучно, в один прием, полностью вышла на внешний рейд. Буксиры работали прекрасно.