Степи Евразии в эпоху средневековья

Тем не менее, даже в этих грабительских раскопках была положительная сторона. Огромный и яркий материал, поступавший ежегодно, привлекал внимание ученых, будил мысль, требовал каких-то, хотя бы предварительных, обобщений. Первым к обобщениям приступил А.А. Спицын, придававший открытию Салтовского могильника первоочередное значение, полагая, что это событие можно считать началом новой эры в изучении древностей южной России. Со свойственной ему почти чудодейственной интуицией А.А. Спицын не только правильно датировал этот памятник по аналогиям с северо-кавказскими древностями, но и дал в целом верное этническое их определение: все они принадлежали аланам VIII–IX вв. [Спицын А.А., 1909а]. В отличие от него многие русские ученые полагали, что такая высокая культура, как салтовская, могла быть создана только каким-то господствующим в то время народом. Таким народом в VIII–IX вв. являлись хазары, значит хазары и оставили после себя все эти многочисленные, открываемые каждый год в разных местах Подонья и Приазовья памятники [Самоквасов Д.Я., 1908, с. 234; Багалей Д.И., 1909, с. 66]. Этого же мнения придерживался и основной исследователь салтовского могильника В.А. Бабенко [Бабенко В.А., 1914], который в течение нескольких лет пытался расширить сферу своих работ и, проведя небольшие разведки, начал закладывать шурфы на поселениях (Волчанском, Салтовском). Однако раскопки поселений, требовавшие высокой квалификации, оказались ему не под силу и он бросил заниматься ими, вновь переключившись на могильник. Несмотря на то что внимание ученых было поглощено преимущественно Салтовским могильником, интерес ко всей культуре в целом привел к тому, что археологи начали исследования и некоторых других ее памятников. В.А. Городцов раскопал не менее знаменитый, чем Салтовский, Зливкинский могильник (35 погребений), А.И. Милютин и Н.Е. Макаренко начали большие работы на Маяцком городище, селище и могильнике [Городцов В.А., 1905, Милютин А.И., 1909; Макаренко Н.Е., 1911].

Этим и ограничиваются в основном более или менее крупные работы на салтово-маяцких памятниках, вошедшие в науку в первые полтора десятилетия нашего века, т. е. до Великой Октябрьской социалистической революции.

Новый этап в исследовании памятников салтово-маяцкой культуры начался в конце 20-х годов XX в. Он связан с именем М.И. Артамонова, который организовал широкие разведочные работы по Дону с целью выяснения ареала салтово-маяцкой культуры. Уже к середине 30-х годов ареал этот был примерно определен: на севере — лесостепь верховий Дона, Оскола и Северского Донца, на востоке — междуречье Волги и Дона (граница была проведена примерно), на юге — бассейн нижнего Дона и Приазовье. Западная граница осталась «открытой». Правда, в лесостепи она намечалась благодаря вполне четкой восточной границе славянской (роменской) культуры, вплотную подходящей к салтовским поселениям верховий Донца. Однако распространение салтово-маяцкой культуры на запад по степи оставалось невыясненным. М.И. Артамонов, очертив салтово-маяцкий ареал и сопоставив его с границами Хазарского каганата, проведенными по данным письма Иосифа, счел возможным отнести салтово-маяцкую культуру к государственной культуре Хазарского каганата [Артамонов М.И., 1940].

Помимо разведок и интерпретации культуры, М.И. Артамонов начал раскопки одного из известнейших хазарских городов — Саркела [Артамонов М.И., 1935]. В отличие от подавляющего большинства археологических памятников, обычно не упоминаемых в письменных источниках, этот город был упомянут четырьмя разноязыкими и разновременными авторами: византийским императором Константином Багрянородным [ИГАИМК, 1934, 91, с. 20], хазарским каганом Иосифом [Коковцов П.К., 1932, с. 102], русским летописцем [ПВЛ, 1950, с. 47]; самый поздний источник относится к XIV в. — это описание путешествия митрополита Пимена по Дону [Кудряшов К.П., 1948, с. 9–34]. Митрополит утверждал, что видел развалины города Серклии в месте сближения Волги с Доном. На самом деле там никаких развалин нет, а городище Саркел находилось много ниже — у станицы Цимлянской. Археологи должны были прежде всего доказать ошибку Пимена и принадлежность кирпичных развалин близ станицы Цимлянской древнему хазарскому городу Саркелу. Уже после первых разведок и особенно после больших для того времени раскопок городища, проведенных в 1934–1936 гг., вопрос о тождестве левобережного Цимлянского городища (так называли Саркел в археологической литературе до М.И. Артамонова) и Саркела был решен.