Степной ужас

– Пожарная команда – ноль один, – произнес чей-то незнакомый голос.

Насмешничал, стервец. Откуда здесь и ноль-один, и пожарная команда? Даже если в городке сыщется одна-единственная пожарная машина (от аккуратистов немцев можно ожидать), пожарная команда, ручаться можно, дежурить и не думает – не та обстановка, чтобы соблюдать строгий немецкий орднунг…

– Разговорчики вне строя… – беззлобно одернул Таласбаев. – Так, вот что… Где теперь думаете квартировать, старший лейтенант?

– У меня разместим, – сообщил Абрамов. – Потеснимся…

– Тоже выход… Старший лейтенант, поставьте у двух соседних домов по двое дозорных. Пока не прогорит. А то еще пламя перекинется. – Он словно прочитал мои мысли. – Почему вы? А потому что вы… – по-моему, он подыскивал слова. – Потому что вы некоторым образом за этот дом отвечали.

– Будет исполнено, – хмуро сказал я.

Были у меня подозрения, что на этом дело не кончится…

В военную пору была у нас одна песня… Хотите послушать слова целиком?

Первая болванка попала танку в лоб,механика-водителя загнала сразу в гроб.

От второй болванки лопнула броня,мелкими осколками поранило меня.Третья болванка угодила в бензобак,выбрался из танка сам не знаю как.А наутро тянут меня в особотдел:

что же ты, зараза, вместе с танком не сгорел?Не волнуйся, милый, – ему я говорю, –в завтрашней атаке до пуговиц сгорю.И назавтра слово я свое сдержал:на опушке леса вместе с танком догорал…

Песню эту я два раза слышал от танкистов, всякий раз под баян. И всякий раз подальше от начальства: ни отцы-командиры, ни особисты песню эту категорически не любили и, если узнавали, реагировали сурово. Сержанта, баяниста и главного певуна во взводе мурыжили с неделю. Под трибунал не отдали, в штрафную роту не закатали, но срезали все до единой лычки и собирались уже исключить из кандидатов в члены партии – да, на его счастье, вскорости состоялся бой, где он, механик-водитель, показал себя самым лучшим образом. Впору было награждать, но наградой его обошли, зато и из кандидатов не поперли…

В общем, уже к обеду меня, как выражались в старину, потянули на спрос, к капитану Таласбаеву. Он был казах, но ничуть не походил ни на тупого «чурку» из анекдотов, ни на идиота-садюгу, какими смершевцев в последнее время огульно изображают. Умный был мужик, цепкий, хваткий, три награды имел и погиб в Висло-Одерской операции, не в безопасных тылах отираясь, а будучи на передке. Попортил он мне тогда крови, но все равно земля пухом…

Очень быстро определилось направление разговора… Сначала капитан стелил мягко: сказал, что я в полку не просто на хорошем счету, на отличном, воевал исправно, в партию вступил в тяжелое время да вдобавок в «нашей системе», как он выразился, в некотором роде свой…

Что имелось в виду? Судьба моя военная два раза выписывала зигзаги, сугубо в положительном смысле. Войну я начал зимой сорок первого под Москвой, а весной сорок второго меня, красноармейца стрелкового взвода, выдернули в тыл. Как бы там ни лили грязь на Сталина, а человек был умнейший и умел заглядывать далеко вперед. В период тяжелейшей ситуации на фронте издал приказ: всех, у кого имеется законченное среднее образование, снять с передовой и отправить на офицерские курсы в тыл. Младших командиров была катастрофическая нехватка что в Первую мировую, что в Отечественную, их в первую очередь выбивало. Ну а у меня даже незаконченное среднее – три курса института. Двухмесячные ускоренные курсы – и одна звездочка на погоны. По-старорежимному – прапорщик, а теперь, как у нас шутили, микромайор. Новоиспеченных младших лейтенантов, как правило, отправляли командовать взводами.

Только мне принять взвод не пришлось – определили в особый отдел, я так полагаю, за приличное знание немецкого. Приказы, как известно, не обсуждаются. Служил я, смею думать, исправно, там и первый орден получил к имевшимся уже двум медалям, но душа у меня к этой службе не особенно и лежала. Постараюсь пояснить. В последние годы хлынула поганая волна на особистов и смершевцев – якобы они окопались в тыловых блиндажах, только тем и занимались, что палили из пулеметов в спину собственным солдатикам да шили липовые дела безвинным…

Простите великодушно, чушь собачья. Главным делом была борьба с немецкими диверсантами и агентурой. Диверсантов было немало, и они ничуть не напоминали растяп-идиотов из тогдашних «Боевых киносборников» – хваткое было зверье, так просто не одолеешь. И агентуру немцы засылали в массовом порядке, в том числе и подростков. Тут тоже работы хватало.