Стервятники

Каждые несколько минут Хэл смотрел на свои траурные паруса, потом подходил к нактоузу. Никаких приказов на руль он не отдавал: Нед Тайлер и так вел корабль полным ходом.

Над кораблем нависла напряженная тишина. Никто не кричал и не смеялся. Свободные от вахты моряки не дремали в тени мачты, как обычно, но сидели небольшими молчаливыми группами, следя за каждым движением капитана и ловя каждое его слово.

Солнце величественно прошествовало по небу и закатилось, коснувшись холмов на далеком западном горизонте. Ночь приблизилась вкрадчиво, как убийца, линия горизонта слилась со звездным небом и исчезла.

В темноте Хэл почувствовал в своей руке руку Юдифь, гладкую и теплую, но сильную.

— Мы их потеряли, но ты не виноват, — тихо сказала она. — Никто не мог бы сделать больше.

— Я еще не проиграл, — ответил он. — Верь в Бога и доверяй мне.

— Но в темноте? Канюк не станет зажигать огни, а утром он уже минует пролив и будет в открытом море.

Он хотел сказать ей, что все это давно предопределено, что он плывет навстречу своей судьбе. Пусть это может показаться ей выдумкой, он должен объяснить.

— Юдифь, — начал он и умолк, не в силах найти нужные слова.

— На палубе! — послышался сверху голос Аболи. От этого звучного голоса у Хэла мурашки побежали по коже и волосы на затылке встали дыбом.

— Эй, на топ-мачте! — крикнул он в ответ.

— Свет прямо впереди!

Хэл обнял Юдифь за плечи, и она не сделала попытки высвободиться. Напротив, теснее прижалась к нему.

— Вот ответ на твой вопрос, — прошептал он.

— Бог призревает на нас, — ответила она.

— Я должен подняться наверх. — Хэл снял руку с ее плеч. — Иногда мы слишком торопимся, и дьявол шутит над нами. — Он прошел к Неду. — Затемнить корабль, мистер Тайлер. Я протащу под килем того, кто зажжет огонь. И молчать на корабле, ни звука.

И он направился к вантам грот-мачты.

Хэл поднимался быстро и вскоре оказался рядом с Аболи.

— Где этот свет? — Он смотрел вперед. — Я ничего не вижу.

— Исчез, но был почти точно впереди.

— Тебе в глаза светила звезда, Аболи?

— Подожди, Гандвейн. Свет был слабый и далекий.

Медленно тянулись минуты, и внезапно Хэл увидел. Даже не свет, а мягкое свечение, такое туманное, что он даже усомнился, не подводит ли его зрение, тем более что сидевший рядом Аболи ничего не увидел. Хэл отвел взгляд, чтобы глаза отдохнули, потом снова повернулся и увидел, что свечение на месте. Оно слишком низко для звезды — странный неестественный огонек.

— Да, Аболи, я его вижу.

Свет стал ярче, и Аболи вскрикнул. Но свет тут же исчез.

— Возможно, это другой корабль, не «Чайка».

— Неужто Канюк так беззаботен, что зажигает огонь?

— Фонарь в кормовой каюте? Отражение от нактоуза?

— Или один из матросов тайком курит трубку?

— Будем молиться, чтобы так и было. Именно здесь должен находиться Канюк, — сказал Хэл. — Будем идти за ним до восхода луны.

Они оставались наверху, всматриваясь в темноту. Иногда необычный свет был виден отчетливо, иногда как слабое расплывчатое свечение, а иногда совсем исчезал. Однажды его не было видно ужасных полчаса, но, вновь появившись, он горел ярче.

— Мы их догоняем, — осмелился прошептать Хэл. — Далеко до них, как ты думаешь?

— Лига, — сказал Аболи. — Может, меньше.

— Где луна? — Хэл посмотрел на восток. — Неужели никогда не взойдет?

Он увидел за темными горами Аравии первое свечение; застенчиво, как невеста, луна показала свое открытое лицо. По воде пробежала серебряная дорожка, и Хэл почувствовал, что все мышцы в его теле напряглись, натянулись как струны.

Впереди показался прекрасный призрак, мягкий, как облако непрозрачного тумана.

— Вот она! — прошептал он. Пришлось перевести дух, чтобы можно было говорить. — «Морейская чайка» прямо впереди.

Он схватил Аболи за руку.

— Спустись и предупреди Неда Тайлера и Большого Дэниела. Оставайся с ними, пока «Чайка» не станет видна с палубы, потом возвращайся.

Когда Аболи ушел, Хэл принялся следить за тем, как в лунном свете все более отчетливыми становятся очертания парусов «Чайки». Он испытывал страх, какой редко знал в жизни, страх не только за себя, но и за тех, кто доверился ему, за женщину на палубе под ним и за ребенка на другом корабле. Как ему надеяться подвести «Золотой куст» к «Чайке», когда та даст по нему бортовой залп, а он не сможет ответить? Сколько человек погибнет в следующий час и кто будет среди них? Он представил себе стройное тело Юдифь Назет, разорванное шрапнелью.

— Не дай этому случиться, о Господи! Ты отнял у меня больше, чем я могу вынести. Что еще? Что еще Ты потребуешь от меня?

Он снова увидел свет на борту другого судна. Свет пробивался сквозь высокие окна кормовой каюты. Свечи? Хэл напрягал зрение, пока не заболели глаза, но ни единого источника света не увидел.

К его руке легко прикоснулись. Он не слышал, как снова поднялся Аболи.

— «Чайка» видна с палубы, — негромко сказал он Хэлу.

Хэл не мог покинуть верхушку мачты: глядя на необычный свет на корме «Чайки», он почувствовал набожное благоговение.

— Это не лампа, не фонарь и не свеча, Аболи, — сказал он. — Это светится во тьме скиния Марии.

Аболи вздрогнул.