Стервятники

Переместили мебель и припасы, бочки с водой и оружейные ящики, бочки с солониной, мешки с хлебом и бочонки с мукой, и все это уложили в трюм галеона поверх стволов драгоценной древесины. Всего этого оказалось очень много, да и галеон был полон собственных грузов, поэтому комингсы грузовых трюмов пришлось держать открытыми, пока захваченный корабль не придет к тайному логову сэра Фрэнсиса.

Со снятым оборудованием, обнаженная до досок корпуса «Леди Эдвина» высоко поднималась в воде, когда полковник Шредер и освобожденный экипаж голландца наконец готовы были подняться на ее борт. Сэр Фрэнсис пригласил полковника к себе на полуют и протянул ему саблю и письмо, адресованное Совету Голландской Вест-Индской компании в Амстердаме. Письмо было завернуто в парусину, запечатано красным воском и перевязано лентой. Получился внушительный сверток, который полковник решительно сунул себе под обшлаг рукава.

— Надеюсь, мы еще встретимся, минхеер, — многозначительно сказал он сэру Фрэнсису.

— Через восемь месяцев я буду на месте встречи, — ответил сэр Фрэнсис. — И если у вас будет с собой двести тысяч гульденов золотом, я с радостью увижусь с вами.

— Вы меня не поняли, — мрачно сказал Шредер.

— Уверяю вас, понял, и хорошо понял, — спокойно ответил сэр Фрэнсис.

Полковник посмотрел туда, где рядом с мужем стояла Катинка. Его глубокий поклон и тоска в глазах были адресованы не губернатору.

— Я постараюсь как можно быстрей вернуться и прекратить ваши страдания, — сказал он этой паре.

— Господь да будет с вами, — сказал губернатор. — Наша судьба в ваших руках.

— Я буду глубоко благодарна вам, когда вы вернетесь, дорогой полковник, — прошептала Катинка голосом маленькой девочки, и Шредер вздрогнул, словно его окатили ледяной водой. Он распрямился, отдал честь, повернулся и пошел к борту галеона.

У поручня стояли Хэл с Аболи и Большим Дэниелом. Глаза полковника сузились, он остановился перед Хэлом и дернул себя за усы. Ветер развевал ленты на его камзоле, шарф, обозначавший его звание, блестел; Шредер поднес руку к рукояти сабли.

— Нам помешали, парень, — негромко сказал он на правильном, без акцента, английском. — Однако я найду время и место, чтобы закончить урок.

— Буду надеяться на это, сэр. — Рядом с Аболи Хэл чувствовал себя храбрым. — Я всегда благодарен за учение.

Мгновение они смотрели друг другу в глаза, затем Шредер перепрыгнул через поручень на борт каравеллы. Корабли немедленно расцепились, и голландцы подняли паруса. «Леди Эдвина» подбросила зад, как озорной жеребенок, паруса ее наполнились. Она легко повернула по ветру и отчалила.

— Мы тоже отправляемся, мастер Нед! — сказал сэр Фрэнсис. — Поднять якорь.

Галеон отходил от африканского побережья, двигаясь на юг. Со стеньги, где сидел Хэл, еще была видна «Леди Эдвина». Меньший корабль огибал предательские отмели мыса Игольного, чтобы затем двинуться по ветру к голландской крепости у большой горы с плоской вершиной, охраняющей юго-западную оконечность африканского континента.

На глазах у Хэла силуэт парусов каравеллы решительно изменился. Хэл перегнулся через край корзины и крикнул:

— «Леди Эдвина» меняет курс.

— На какой? — спросил отец.

— Она идет на попутном ветре, — ответил Хэл. — Ее новый курс как будто строго на запад.

Каравелла делает точно то, чего они от нее ожидали. Теперь, когда юго-восточный ветер позади траверза, она направляется прямо к Доброй Надежде.

— Не спускай с нее глаз.

Под взглядом Хэла каравелла начала уменьшаться, и вскоре ее белые паруса затерялись среди белых пятен пены: на горизонте ветер гнал белых барашков.

— Она исчезла! — крикнул Хэл на полуют. — Больше ее не видно!

Сэр Фрэнсис ждал этого, чтобы повести галеон нужным курсом. Он отдал приказ рулевому, и корабль повернул на восток и пошел назад, параллельно африканскому побережью.

— Кажется, это самый благоприятный курс, — сказал сэр Фрэнсис сыну, когда тот спустился с мачты после вахты. — Даже с временной мачтой он набирает хорошую скорость. Надо знать капризы и причуды нашей новой любовницы. Бросить лот!

Глядя в подзорную трубу, Хэл засек, когда деревянный лот на тросе спустили с носа и когда он дошел до кормы. Быстро подсчитав на грифельной доске, он взглянул на отца.

— Шесть узлов.

— С новой грот-мачтой он будет давать десять. Нед Тайлер нашел в трюме добрую норвежскую сосну. Мы поставим ее, как только придем в порт. — Сэр Фрэнсис был доволен: Бог им улыбается. — Собрать экипаж. Попросим благословения Господа и переименуем корабль.

Все стояли на ветру с непокрытыми головами, прижимая шапки к груди, и — опасаясь вызвать неудовольствие сэра Фрэнсиса — с самым набожным выражением, какое могли продемонстрировать.

— Благодарим Тебя, всемогущий Господь, за победу, которую Ты даровал нам над еретиками и отступниками, темными последователями сына сатаны Мартина Лютера!

— Аминь! — громко произнесли все. Все здесь добрые англикане, кроме черных, конечно, но и негры кричали «Аминь!» вместе с остальными. Это слово они узнали в первый же день пребывания на корабле сэра Фрэнсиса.