Стервятники

— Благодарим Тебя за то, что Ты своевременно и милостиво вмешался в разгар битвы и спас нас от поражения.

Хэл несогласно хмыкнул, но головы не поднял. Отчасти он виновник этого своевременного вмешательства, но отец никак не признал этого.

— Мы благодарим Тебя и славим Твое имя за то, что дал нам прекрасный корабль. Клянемся использовать его для наказания и унижения Твоих недругов. Благослови наш корабль! Воззри на него благосклонно и прими его новое имя. Отныне этот корабль называется «Решительный».

Отец просто перевел голландское название галеона, и Хэлу стало грустно оттого, что теперь корабль не носит имя его матери. Может, отец наконец стал забывать ее или у него есть какая-то иная причина больше не увековечивать ее память. Однако Хэл знал, что никогда не наберется мужества спросить об этом, и просто принял отцовское решение.

— Мы просим Тебя и дальше помогать нам и вмешиваться в бесконечную борьбу с безбожниками. Покорно благодарим Тебя за то, что Ты щедро вознаградил нас. И верим, что, если окажемся достойны Тебя, Ты вознаградишь нашу службу и наши жертвы новыми доказательствами Твоей любви к нам.

Целиком и полностью разумное желание, с которым согласны все на борту: и христиане, и язычники. Каждый, кто выполняет на земле божье дело, имеет право на вознаграждение, и не только в будущей жизни. Сокровища, которыми заполнены трюмы «Решительного», — доказательство и ощутимое свидетельство божьего одобрения и заботы.

— А теперь поприветствуем «Решительный» и всех, кто плывет на его борту.

Все радостно закричали и кричали до тех пор, пока сэр Фрэнсис не призвал к тишине. Он надел широкополую шляпу и знаком разрешил всем сделать то же. Лицо его стало строгим и грозным.

— У нас есть еще одно дело, — сказал он и взглянул на Большого Дэниела. — Приведите пленных на палубу, мастер Дэниел.

Первым во главе жалкой цепочки из трюма показался Сэм Боуэлз. Пленники моргали на ярком свету. Всех их поставили перед экипажем и заставили опуститься на колени. Сэр Фрэнсис поднял листок бумаги и прочел по нему их имена.

— Сэмюэл Боуэлз. Эдвард Брум. Питер Ло. Питер Миллер. Джон Тэйт. Вы стоите на коленях перед товарищами и обвиняетесь в трусости, предательстве перед лицом врага и неисполнении своих обязанностей.

Все заворчали, глядя на пленных.

— Что вы ответите на эти обвинения? Действительно ли вы трусы и предатели, в чем мы вас обвиняем?

— Умоляем о милосердии, — сказал Сэм Боуэлз от лица всех обвиняемых. — Простите нас. Мы просим ради наших жен и малых деток, которых мы оставили дома.

— У тебя нет жен, кроме шлюх из публичных домов на Док-стрит, — насмешливо сказал Большой Дэниел, и экипаж рассмеялся.

— Посмотрите на них!

— Вздернуть их на рее!

— Пусть станцуют во славу дьявола!

— Стыдитесь! — остановил их сэр Фрэнсис. — Разве таков английский справедливый суд? Каждый человек, какие бы низкие поступки он ни совершил, имеет право на справедливое судебное разбирательство. — Все посерьезнели, а сэр Фрэнсис продолжил: — Мы решим это дело должным образом. Кто выдвигает против них обвинения?

— Мы! — закричали все в один голос.

— Кто свидетели?

— Мы! — в один голос ответил экипаж.

— Вы были свидетелями трусости и предательства? Видели, как эти подлые твари бежали из схватки и бросили своих товарищей?

— Видели.

— Вы слышали обвинения. Что вы можете сказать в свое оправдание?

— Милосердия! — взвыл Сэм Боуэлз. Остальные тупо молчали.

Сэр Фрэнсис повернулся к экипажу.

— Что вы решили?

— Виновны!

— Виновны, будь я проклят! — добавил Большой Дэниел, чтобы устранить всякие сомнения.

— И каков приговор? — спросил сэр Фрэнсис. Ответом ему был громовой рев:

— Повесить!

— Повешение слишком хорошо для этих свиней! Протащить их под килем!

— Нет! Нет! Четвертовать. Пусть жрут собственные яйца!

— Поджарить немного свинины. Пусть ублюдки горят на колу!

Сэр Фрэнсис снова призвал к молчанию.

— Я вижу, мы разошлись во мнениях. — Он сделал знак Большому Дэниелу. — Отведите их вниз и заприте. Пусть день-два потомятся в собственном вонючем соку. Мы займемся ими, когда придем в порт. А пока у нас есть более важные дела.

Впервые в жизни у Хэла на борту корабля была своя каюта. Теперь не нужно все время сна и бодрствования проводить в тесной близости с остальными членами экипажа.

По сравнению с маленькой каравеллой галеон просторен, и отец нашел Хэлу место рядом со своей роскошной каютой — бывший чулан слуги голландского капитана.

— Тебе нужно светлое место, чтобы продолжать занятия, — оправдывал сэр Фрэнсис свою снисходительность. — Ночью ты слишком много часов тратишь на сон, а мог бы в это время работать.

Он приказал корабельному плотнику сколотить койку и полку, куда Хэл мог бы класть книги и тетради.