Стяжатели

— У тебя в тресте работает электромонтер Громов. Он живет в нашей квартире. В не-вы-но-си-мых условиях, — Аглая мило проскандировала это слово и сморщила свой хорошенький носик. Бережнов с трудом удержался от желания тут же немедленно, на глазах у всех, ее расцеловать. — Громов очередник. Стоит в списке на получение квартиры…

— Так о чем же речь? Раз стоит, значит получит. Павел! — Крикнул Бережнов через стол Мещерскому. — Есть у нас в списке Громов? Как его зовут? — повернулся он к Аглае.

— Иван. Иван Андреевич.

— Кажется, есть, — сказал Мещерский.

— Без всяких «кажется»! — вспылил Бережнов. — Чтоб завтра с утра точно сообщил.

Аглае чисто по-женски доставило удовольствие, что он одернул Мещерского.

— А почему тебя интересует этот Иван Громов? — с внезапной подозрительностью спросил Бережнов Аглаю.

— Жалко мне их, — нараспев проговорила Аглая. — Жена у него такая милая. И двое детей. А мать Вани меня когда-то нянчила. Когда я была во-от такая… — показывая, она развела руки, слегка коснувшись плеча Бережнова.

Он на лету поймал руку Аглаи. Поцеловал.

— Получит твоя нянька квартиру. Не беспокойся.

Аглая улыбнулась. Она была довольна собой. Почти умилилась при мысли, что вот какая она добрая! Громовы век ей будут благодарны. Но еще больше радовало сознание власти над Бережновым.

Невысокий черноволосый и черноглазый человек с тонким нервным лицом неожиданно крикнул:

— Горько!

Мещерский толкнул его в бок.

— Ну-ну, ври да не завирайся! Николай Николаевич, не обращайте на него внимания. Павлов пьян…

— И в-вовсе даже н-ни к-а-пельки не п-п-ьян! — Павлов попытался подняться, но пошатнулся и непременно упал бы, если б Мещерский не успел вовремя подставить стул.

— Г-горько! — снова крикнул он, поднимая бокал.

«Нагорит этому дурню! — испугался Мещерский, который хоть и пил не меньше других, но не опьянел нисколько. — Выдаст ему сейчас Бережнов «бубны»…

Однако Николай Николаевич не рассердился:

— Умница Павлов! Горько! — и, нагнувшись, поцеловал Аглаю в губы.

— Горько! — поднял бокал Мещерский, убедившись, что ничего, кроме удовольствия, он этим начальству не доставит. «Видно, и впрямь решил жениться на Аглае. Тем лучше. Приберет его к рукам».

В ту минуту, когда Бережнов снова крепко поцеловал Аглаю в губы, открылась дверь и в комнату вошел шофер…

— Извините, — смущенно сказал он, неодобрительно поглядывая на Аглаю. — Стучал, мне не ответили…

— Ты что? — наливаясь гневом, проговорил Бережнов, с трудом сдерживая начальнические раскаты голоса. — В своем уме?!

— Извините! — на этот раз тверже произнес Женя. Дело, которое его привело, было настолько важным, что отступить он не мог даже перед гневом начальника. — Разрешите вас на несколько слов, Николай Николаевич.

— Говори. Здесь все свои. Секретов нет.

«А что, если взять, да в самом деле бухнуть при всех?.. Нет, не стоит». Твердо сказал:

— Не могу, Николай Николаевич.

Несмотря на выпитое вино и близость Аглаи, Бережнов понял, что известие, очевидно, достаточно серьезно. Встал. Отошел от стола:

— Ну? В чем дело?

Шофер быстро произнес несколько слов. Как ни вслушивалась Аглая, разобрать их она не сумела. Увидела, что Бережнов качнулся, словно от удара. Лицо его исказилось и побагровело.

«Жена умерла? Нет, не то. К этому он был готов. Но что же тогда?»

— Пошли! — глухо сказал Бережнов шоферу. И не прощаясь ни с кем, даже с Аглаей, вышел из комнаты.

2.

Наташа сидела у окна, с увлечением заканчивая рисунок: огромная снежная баба, а рядом два крохотных мальчугана. Время от времени Наташа отрывалась от рисунка и взглядывала на Кирилла. «Ни у кого не видел таких глаз. В их темной глубине будто светятся огоньки», — думал Кирилл, сам удивляясь столь несвойственному ему поэтическому образу, так как он давно уже привык мыслить совсем иными, точными категориями.

— Кирилл… — сказала Наташа.

— Что, Рыжик?

Она не ответила. Только улыбнулась. Ей просто нравилось говорить — Кирилл. Наташа снова склонилась к рисунку. Солнце — редкий гость в зимние дни — сегодня светило ярко. И как всегда при ярком свете Наташины волосы казались совсем рыжими. Поэтому и зовет ее Кирилл — Рыжик…