Стихи

Смеркается. Казнен. С Голгофы отвалив,спускается толпа, виясь между олив,   подобно медленному змию;и матери глядят, как под гору, в туманувещевающий уводит Иоанн   седую, страшную Марию.Уложит спать ее и сам приляжет он,и будет до утра подслушивать сквозь сон   ее рыданья и томленье.Что, если у нее остался бы Христос,и плотничал, и пел? Что, если этих слез   не стоит наше искупленье?Воскреснет Божий Сын, сияньем окружен;у гроба, в третий день, виденье встретит жен,   вотще купивших ароматы;светящуюся плоть ощупает Фома;от веянья чудес земля сойдет с ума,   и будут многие распяты.

Мария, что тебе до бреда рыбарей!Неосязаемо над горестью твоей   дни проплывают, и ни в третий,ни в сотый, никогда не вспрянет он на зов,твой смуглый первенец, лепивший воробьев   на солнцепеке, в Назарете.

Берлин 1925 г.

Герб

Лишь отошла земля родная,в соленой тьме дохнул норд-ост,как меч алмазный, обнажаясредь облаков стремнину звезд.Мою тоску, воспоминаньяклянусь я царственно беречьс тех пор, как принял герб изгнанья:на черном поле звездный меч.

1925 г.

Конькобежец

Плясать на льду учился он у музы,у зимней Терпсихоры… Погляди:открытый лоб, и черные рейтузы,и огонек медали на груди.Он вьется, и под молнией алмазнойего непостижимого конькаломается, растет звездообразноузорное подобие цветка.И вот на льду густом и шелковистомподсолнух обрисован. Но постой —не я ли сам, с таким певучим свистом,коньком стиха блеснул перед тобой.Оставил я один узор словесный,мгновенно раскружившийся цветок.И завтра снег бесшумный и отвесныйзапорошит исчерченный каток.

1925 г.

Весна

Помчал на дачу паровоз.Толпою легкой, оробелойстволы взбегают на откос:дым засквозил волною белойв апрельской пестроте берез.В вагоне бархатный диванчикеще без летнего чехла.У рельс на желтый одуванчиксадится первая пчела.Где был сугроб, теперь дырявыйпродолговатый островоквдоль зеленеющей канавы:покрылся копотью, размоквесною пахнущий снежок.В усадьбе сумерки и стужа.В саду, на радость голубям,блистает облачная лужа.По старой крыше, по столбам,

по водосточному колену —помазать наново поразеленой краской из ведра —ложится весело на стенутень лестницы и маляра.Верхи берез в лазури свежей,усадьба, солнечные дни —все образы одни и те же,все совершеннее они.Вдали от ропота изгнаньяживут мои воспоминаньяв какой-то неземной тиши:бессмертно все, что невозвратно,и в этой вечности обратнойблаженство гордое души.

1925 г.

Берлинская весна

1