Стихи

С. 213. Ульдаборг. – Впервые: Руль. 1930. 4 мая. Написано в апреле 1930 г. Антиутопический мотив северной страны Зоорландии также использован Набоковым в романе «Подвиг» (1932) и рассказе «Истребление тиранов» (1938).

С. 214. …и со смехом на плаху взойду. – См. примеч. к стихотворению «Памяти Гумилева».

С. 215. Окно. – Впервые: Неделя (Париж). 1930. 5 мая.

С. 216. Из Калмбрудовой поэмы «Ночное путешествие». – Впервые: Руль. 1931. 5 июля. Написано 1 июля 1931 г. Набоков прочел этот перевод-мистификацию в берлинском Клубе поэтов, предварив чтение сведениями из биографии вымышленного им английского поэта Вивиана Калмбруда (см.: Бойд Б. Владимир Набоков: русские годы: Биография / Пер. с англ. М.: Независимая газета; СПб.: Симпозиум, 2001. С. 434).

Vivian Calmbrood – анаграмма Vladimir Nabokov; под этим псевдонимом опубликована также набоковская драма в стихах «Скитальцы» (1923).

С. 218. …как за крапленую статью / побили Джонсона шандалом?

 – Намек на одиозную статью Г. Иванова (Джонсон – английский эквивалент фамилии Иванов) о Сирине (Числа.1930. № 1), содержавшую личные оскорбления: «самозванец, кухаркин сын, черная кость, смерд» (о вызванной ею «литературной войне» см.: Янгиров Р. «Пример тавтологии»: Заметки о войне Владимира Набокова с Георгием Ивановым // Диаспора: Новые материалы. Вып. 7. Париж; СПб., 2005. С. 594–618). В 1931 г. Набоков также написал в альбом Ходасевичу и активно распространял среди своих эмигрантских знакомых эпиграмму на Г. Иванова: «– Такого нет мошенника второго / Во всей семье журнальных шулеров! / – Кого ты так? – Иванова, Петрова, / Не всё ль равно? – Позволь, а кто ж Петров?» (цит. по: Набоков В. В. Стихотворения / Подг. текста, сост., вступ. статья и примеч. М. Э. Маликовой. СПб.: Академический проект, 2002. С. 512 (Новая библиотека поэта)).

К иному критику в немилость /

я попадаю оттого… – сатира на Георгия Владимировича Адамовича (1894–1972), известного эмигрантского критика и поэта, идеолога «парижской ноты» и журнала «Числа»; Адамович регулярно выступал с отзывами на произведения Сирина (в основном они собраны в сб.: Классик без ретуши. Литературный мир о творчестве Набокова: Критические отзывы, эссе, пародии / Под общ. ред. Н. Г. Мельникова. М.: Новое литературное обозрение, 2000; подробнее об эволюции обоюдоострых отношений Адамовича и Набокова см.: Долинин А. А. Плата за проезд (Беглые заметки о генезисе некоторых литературных заметок Набокова) // Долинин А. А. Истинная жизнь писателя Сирина: Работы о Набокове. СПб.: Академический проект, 2004. С. 268–278). Стихи Адамовича Набоков называл «совершенно никчемными», признавая, однако, что их автор «тонкий, подчас блестящий литературный критик» (Сирин В. «Современные записки». XXXVII // Руль. 1929. 30 января; цит. по: Набоков II

. С. 671).

…чувствительное кумовство… – Возможно, намек на историю, высмеянную Набоковым в рассказе «Уста к устам» (Набоков работал над ним в 1929–1931 гг., впервые опубликован в 1956 г.), связанную с публикацией в «Числах» отрывков из романа предпринимателя и писателя-дилетанта Александра Бурова (А. П. Бурд-Восходова) «Была земля» и положительных рецензий на его произведения, вызванных надеждами редакции журнала на его финансовую поддержку (см. подробнее в ком. О. Сконечной: Набоков V. С. 724–725).

С. 219. …клонится к могильной яме / адамовою головой. /…поэты много / о смерти ныне говорят… / Ущерб, закат… Петроний новый… – Здесь, как позже в образе критика Христофора Мортуса в «Даре», Набоков обыгрывает значение фамилии Адамовича, связывая его с названием бабочки «Мертвая голова», или «Адамова голова» (впервые отмечено в ком. Д. Мальмстада в: Переписка В. Ф. Ходасевича (1925–1938) / Публ. и ком. Д. Мальмстада // Минувшее: Исторический альманах. Вып. 3. Paris: Athenaeum, 1987. С. 286), и ассоциированное Набоковым с известной одержимостью «парижской ноты» темой смерти (ср. в статье Г. П. Федотова «О смерти, культуре и „Числах“» уподобление «похоронных настроений» числовцев языческой резиньяции по отношению к смерти: «…смерть, усыпляющая любовница, la belle dame sans merci, Петроний, открывающий жилы в благовонной ванне…» (Числа. 1930–1931. Кн. 4. С. 146).

С. 220. Смотрит он / и отвечает: «Я – Ченстон». – Подчеркивая иронический и мистификационный характер своего произведения, Набоков отсылает здесь к пушкинской трагедии «Скупой рыцарь» (1836), опубликованной с мистифицирующим читателя подзаголовком «Из Ченстоновой трагикомедии „The Covetous Knight“», и к снижающему финалу романтической сцены святочного гадания в «Евгении Онегине»: «Как ваше имя? Смотрит он / И отвечает: Агафон» (5, IX).