Стихи о себе

А я живу. Лениво говорю.Пишу стихи о пустоте и скуке.Встречаю хмуро по утрам зарю,С зарей вечерней опускаю руки.А я смотрю в бесформенную тьму,В ночную тьму, и я томлюсь и плачу.И никогда, должно быть, не пойму,Что этот мрак, что этот холод значит…Я буду жить пустынные года,Растрачу молодость, любовь и силы.И даже не узнаю никогда,Чего хотела и кого любила.

1930

«В этом старом, убогом отеле…»

В этом старом, убогом отеле,В никому ненужных трудах,

За неделей скользит неделя,За годами скользят года.Здесь мы медленно забываем,Что вся жизнь могла быть иной.Никогда не обещанным раемНе смущаем наш сон и покой.Здесь мы плачем, смеемся, стонем.Здесь мы старимся — я  и ты,В этом старом, ненужном доме,В безысходности пустоты.Вот луна поднялась на крыши…Как печален вечерний час!Оттого, что и Бога не слышит,Никогда не услышит нас.

1931

«И вовсе не высокая печаль…»

И вовсе не высокая печаль,

И не отчаянье сдвигало брови…— Весь вечер ныли, долго пили чай,И долго спорили о Гумилеве.Бросали столько безответных слов,— Мы ссорились с азартом, и без толку.Потом искали белый том стиховПовсюду — на столе, в шкафу. на полках.И не нашла. И спорили опять.Стихи читали. Мыкались без дела.И почему-то не ложились спать,Хоть спать с утра мучительно хотелось.День изо дня, — и до каких же пор?Все так обычно, так совсем не ново,И этот чай, и этот нудный спорО Блоке и таланте Гумилева.

1930

«Печального безумья не зови…»

Печального безумья не зови.Уйдем опять к закрытым плотно шторам,К забытым и ненужным разговорамО вечности, о славе, о любви.Пусть за стеной шумит огромный город, —У нас спокойно, тихо и тепло,И прядь волос спускается на лобОт ровного и гладкого пробора.Уйдем назад от этих страшных лет,От жалких слез и слов обидно-колких,Уйдем назад — к забытой книжной полке,Где вечно — Пушкин, Лермонтов и Фет.Смирить в душе ненужную тревогу,Свою судьбу доверчиво простить,И ни о чем друг друга не просить,И ни на что не жаловаться Богу.

1931

«Только память о страшной утрате…»

Только память о страшной утрате,Неживой и покорный недуг.Я люблю мое темное платьеИ усталость опущенных рук.Я люблю мою комнату-келью,Одиночество и пустоту,И мое неживое похмелье,И мою — неживую — мечту.Кто-то жизнь мою горько возвысилСтали дни напряженно-тихи.Только — пачка нетронутых писемИ мои неживые стихи.

1931

Баллада о двадцатом годе

I.