В нелучшем совсем состоянье своемЯ ехал к Белову в родительскийдом.Он сам торопился, Василий Белов,Под свой деревенский единственныйкров.И гнал свой «уазик»с ухваткой крестьянскойСначала — по гладкой, а дальше —по тряской.Везли мы с собой не гостинцы, ахлеб…И ехали с нами Володя и Глеб.Володя, в свой край нараспашкувлюбленный,И Глеб присмиревший, с душойзатаенной…В начале пути нам попалась столовка,Где жалко себя и за друга неловко.Каких-то печальных откушали щейИ двинулись дальше дорогой своей…И вот предо мноюзеленый просторВеличье свое бесконечно простер.Стояли леса, как недвижные рати,В закатном застывшие северномзлате.Сияли поля далеко и прозрачно…Но было душе неуютно и мрачно.Бескрайние этивеликие далиМне душу безмолвьем своимугнетали.Я видел, как дол расстилался задолом,Какой-то сплошной тишинойзаколдован.И реки пустынные — Кубена…Сить…Здесь некому вроде и рыбу ловить.Среди их привольно катящихся волнХоть чья бы лодчонка,хоть чей-нибудь челн!..Густела в полях вечереющих мгла.И странные нам попадались дома.Они величаво из мглы возникали,Как будто их ставили здесь великаны.Наверное, ставили их на века —Такая во всем ощущалась рука.Такое надежное крепище бревен…Но облик их был и печален, и темен.Ни света из окон, ни дыма из труб,Безмолвен был каждый покинутыйсруб.И мрачно они средь полейвозвышались.Куда же хозяева их подевались?!Но каждый об этом угрюмо молчит…И молча мы едем в глубокой ночи…Но вот наконец нас хозяин привезВ деревню свою под сиянием звезд.
2
По-черному топится баня Белова,Но пахнет березово, дышит сосново.На вид она, может быть, и неказиста,Зато в ней светло, и уютно, и чисто.Когда в ее недрах всколышется жар,Она обретает целительный дар.Она забирает и тело, и душу,Все недуги их извлекает наружу.Любую усталость, любой твойкошмарВбирает в себя обжигающий пар.И, весь разомлев,ты паришь невесомо,Забыв, что творится и в мире, идома…И с пышущей полки встаешь,обнажен,Как будто бы заново в мире рожден.Как будто бы вёсь начинаешьсяснова…По-черному топится баня Белова.