Стихи о войне

ФУТОН

Чтоб ты знала жестокиеНаши мучения,Хоть мысленно съезди в ТокиоДля их изучения.Живем в японской скворешне,Среди пожарища,Четверо: я, грешный,И три товарища.На слово нам поверя,Войди в положение:Надпись над нашей дверью —Уже унижение.Иероглифами три имени,Четвертое – мое,Но так и не знаем именно,Где – чье?Где вы: Аз, Буки, Веди?Забыли мы обо всем.

Живем, как зимой медведи,Лапы сосем.У каждого есть берлога,Холодная, как вокзал.Вот, не верили в бога —Он нас и наказал.Но чтобы тепла лишениеНе вызвало общий стон,Как половинчатое решениеПринят у нас футон.Футоном называетсяЯпонское одеяло,Которое отличаетсяОт нашего очень мало.Просто немножко короче,Примерно наполовину;Закроешь ноги и прочее —Откроешь спину…А в общем, если по совестиЭтот вопрос исследовать, —

Футон, он вроде повести,Где «продолжение следует».Конечно, в сравнении с вечностью,Тут не о чем говорить,Но просто, по-человечеству,Хочется поскулить.Особенно, если конечностиМерзнут до бесконечности.Мы вспомнить на расстоянииПросим женО нашем существовании,Положенном под футон,Где тело еще отчастиСогреется как-нибудь,Но у души, к несчастью,Ноги не подогнуть.1946, Япония

* * *

Как говорят, тебя я разлюбил,

И с этим спорить скучно и не надо.Я у тебя пощады не просил,Не буду и у них просить пощады.Пускай доводят дело до концаПо всем статьям, не пожалев усердья,Пусть судят наши грешные сердца,Имея сами только так – предсердья.1947

* * *

Я схоронил любовь и сам себя обрекБыть памятником ей. Над свежею могилойСам на себе я вывел восемь строк,Посмертно написав их через силу.Как в марафонском беге, не дыша,До самого конца любовь их долетела.Но отлетела от любви душа,А тело жить одно не захотело.Как камень, я стою среди камней,Прося лишь об одном: – Не трогайте рукамиИ посторонних надписей на мне

Не делайте… Я все-таки не камень.1948

* * *

Я не могу писать тебе стиховНи той, что ты была, ни той, что стала.И, очевидно, этих горьких словОбоим нам давно уж не хватало.За все добро – спасибо! Не считалПо мелочам, покуда были вместе,Ни сколько взял его, ни сколько дал,Хоть вряд ли задолжал тебе по чести.А все то зло, что на меня, как груз,Навалено твоей рукою было,Оно мое! Я сам с ним разберусь,Мне жизнь недаром шкуру им дубила.Упреки поздно на ветер бросать,Не бойся разговоров до рассвета.Я просто разлюбил тебя. И этоМне не дает стихов тебе писать.1954

После войны