Стихи в переводах разных авторов

Отец, я растерзал себя в тиши: ночей.

Освободи меня! На волю отпусти!

От кары гибельной меня здесь не спасти.

Мой первенец, мой сын, не свершено возмездье.

Смерть для карателя, сын, не венец возмездья.

Он взыщет плоть за плоть – от пальцев и до губ.

Ресницу за ресницу, зуб за зуб.

Отец, рыдает кровь во мне, как страшный звон.

Пыль, прах земли, мой сын, терзает Но-Амон

Ночь велика, отец, бессменна тишина.

То мщенья ночь, мой сын, а мщенья ночь страшна.

4. Хищники

Стрелой по Но-Амон помчалась рысь стремглав,

Зверь бродит в городе! Кольцо с ноздрей сорвав,

Рванулся бык и пал и снова встал; впотьмах

На черной шкуре кровь, как пламя на углях,

С цепи сорвавшись, псы безумные бегут.

И кто-то крикнул: волк! И, словно в цирке кнут

Страх только подал знак – короткий свист судьбы –

И кони, опьянев, взметнулись на дыбы

И в свалке дьявольской все кругом понеслись, –

Зверь, скот и человек в побоище сплелись.

Мелькают зуб и нож – как сквозь туман гонец.

Отец, – воскликнул сын. Мой сын, – сказал отец.

Отец, когтистый сброд – шакал, орел и волк –

Вонзает клык и клюв. Домашний скот умолк.

Оставь меня, отец, уйди и не клонись...

Отец, отец родной! Ты выглядишь как рысь.

Мой первенец, у всех переменились лики.

И в людях и в скоте сверкают рысьи лики,

И не покинет этот лик века, века

Младенца колыбель и ложе старика.

Отец, скот рвет себя, он в клочья превращен.

Сын, рыси глаз горит над городом Амон.

Отец, в глазах его уж высохла слеза.

Сын, многое еще увидят те глаза.

5. Чума

Свет факелов, Амон. Он крив, он извращен!

Свет факелов! В нем гнев и радость, Но-Амон!

Амон, ты блеск и мгла. Амон, ты – смерть и мор,

Ты – в гневе женщина, ты – в свете молний бор.

Как часто человек, сглотнув терзаний крик,

Бежит, чтоб обрести веселья краткий миг.

Но в эту ночь чумы не умолкает пир.

Весельем славен он на весь обширный мир.

Амон, свет факелов, веселием горя,

Пройдет материки, переплывет моря

Из рода в род... Незрим, незрим его конец.

Отец, – воскликнул сын. Мой сын, – сказал отец.

Отец, от трупов дым клубится из костров.

Отец, мне хочется разгула и пиров,

И шуток, и забав, и плясок, и проказ.

Мне радость дай, отец, увидеть хоть бы раз.

Мой первенец, мой сын, веселье – дар небесный,

Но нас оно разит страшнее кар небесных.

Дай Бог нам, сын родной, той радости не знать,

Которой вопль – отец, а ужас – ее мать.

Отец, во мне звенит свирели перелив.

Сын, в факельном огне Амон чудесней див.

Бьет барабан, отец, под звуки медных труб.

Сын, в стенах Но-Амон само веселье – труп.

6. Язвы

Блестит луна, легка. Амон, ты онемел.

И серебристый луч – позорища предел.

И сжаты все уста. Кто взглянет только раз,

Испуганно сомкнет ресницы темных глаз.

На стенах, по дворам разостлан язвы слой,

Зелено-розовый с зернистой белизной.

И на плоти людской зардели жемчуга.

И плоть твоя не плоть, а острый нож врага.

Амон, проказой все в тебе поражено:

Молчание друзей, сон улиц и вино.

Свирели плач – созвучья чистого венец...

Отец, – воскликнул сын. Мой сын, – сказал отец.

Отец, в потоках рек пожар мой погаси.

Сгораю, я, отец, избавь меня, спаси!

Из пламени, отец, язвящего огня

Неси меня к заре, к заре иного дня.

Мой первенец, мой сын, к спасенью нет дороги.

Нам некуда бежать, проказа на дороге.

Сомкни глаза, и ясным станешь как хрусталь.

Не жди утра вдали. Покрыта язвой даль.

Отец, на всем живом цветистых язв узор.

Луною в Но-Амон, сын, освещен позор.

Смеясь, отец, луна плывет легка, легка...

И на младенца, сын, глядит издалека.

7. Град

Вдруг раскололась ночь. И разом пала ниц,

И покатился град, как сонмы колесниц,

И засверкала мгла, и сумрак распылен.

В разрухе и красе, Амон, ты оголен.

Вся твердь – живой поток убийственных камней.

И хлещет землю град, что миг – то все сильней.

В глубинах льдин огонь. И раненая тварь,

Упавши, мечется. О, твердь, сильней ударь!

В глубинах льдин огонь. А над потоком льет

И, заглушая крик, по головам он бьет.

Он бьет, хоть на земле уж распростерт беглец...

Отец, – воскликнул сын. Мой сын, – сказал отец.

Отец, кишит зверьми все небо, как леса.

Пусть соколом взлечу, отец, я в небеса.

Швырни меня, отец. Расплющусь я как вошь!

Отец, хаос настал. Отец, чего ты ждешь?

Мой первенец, мой сын, хаоса нет, законы

Царят на свете, сын, железные законы.

И лишь рассеется дым павших государств,

Завидят их не раз сквозь груды пепла царств,

Отец, струится кровь твоя, как едкий яд.

Железные законы, сын, на нас глядят.

Последний из птенцов, отец, в ночи убит.

И враг наш в эту ночь рыдает, сын, навзрыд.

8. Саранча

Но бедствий океан тем не иссяк, Амон.

Как на посмешище ты будешь обнажен.

От крови отсчитав семь кар, в восьмой ночи

Твой облик извратит сонм полчищ саранчи,

И все зеленое сотрут с лица земли.

Народ столь крохотный тебя, Амон, палит.

Когда ветра пустынь иссушат лист дотла,

От весен и от зим останется зола.

Утратишь разум ты. Забыт и одинок,

Взывает к небесам трепещущий сверчок.

Лишь о тебе грустит печальный сей певец...

Отец, воскликнул сын. Мой сын, – сказал отец.

Отец, где город тот? Где лес, роса и новь?

Они мне чудятся во сне сквозь град и кровь,

Сквозь них лик матери глядит в меня с небес.

Но саранча прошла, и образ тот исчез.

Мой первенец, так стерлись родина и образ,