Стихия страха

Мысли невольно вернулись к недавним событиям. Думать про них не хотелось совершенно, но уснуть мне было никак нельзя. Почему дневник профессора все еще у красавчика? И что случилось после того, как мое сознание померкло? Повезло ли профессору ощутить всю прелесть страстной любви своего преданного пса? Последнее, что я помнила, был Кысей, увещавший охранника остановиться. А дальше сплошной туман… Впрочем, с помощью стражников и Эмиля инквизитор наверняка их арестовал. А вот с Алексом получилось плохо. Оставалось лишь надеяться, что он не уйдет с маяка, не дождавшись меня, и завтра я уже покончу с этим делом. Я самодовольно улыбнулась, выпростав руку из-под одеяла и погладив кулак красавчика. Дневник профессора оказался воистину сокровищем. Один рецепт отвара чего стоит, не говоря уже про сведения о пациентах. Но потом я вспомнила запись на последних страницах и нахмурилась. Неужели Источник действительно существует? В любом случае надо будет заполучить книгу профессора Грано. Даже если для этого придется наведаться в Академию еще раз. Я передернула плечами, ощутив могильный холод при мысли о Зеленом зале. Отвратительный рисунок в камне должен быть уничтожен. Мгновенный ужас от нереальности увиденного опять вернулся и заставил меня поежиться. Я прижалась к Кысею, отчаянно цепляясь за тепло живого человека, который просто не может быть выдумкой моего безумного разума. Или может?.. Если инквизитора вовсе не существует? Вдруг я его придумала? Так же, как придумала рисунок Тени с фигурой возле котла, церковь из костей… Как такое может быть? Если бы я только могла помнить себя во время приступов…

Узкая полоска на горизонте прочертила небосвод, заливая комнату тусклым серым светом. Пора. Я аккуратно освободилась из тяжелых объятий красавчика и повернулась к нему лицом. Не удержавшись от соблазна, все-таки провела рукой по его щеке и чувственным губам. Слишком красив, слишком наивен, слишком целомудрен для служителя Святого Престола… А еще он слишком быстро учится, и скоро будет совсем нелегко им манипулировать. Я прижалась к нему и поцеловала, стараясь не задеть прокушенную губу, затем скользнула рукой ниже, забираясь в брюки. Главное – не торопиться, чтобы не дать ему понять, что зыбкая граница сна уже нарушена…

Легкая тень пробежала по его лицу, и Кысей открыл глаза. Я затаила дыхание, но ни губ, ни рук не разомкнула, продолжая ласкать его. Он на секунду отстранился от меня, сонно вглядываясь в мое лицо, а потом вдруг шумно вдохнул и сам прижал меня к кровати, навалившись сверху. Его губы жадно впились в мои, а я застыла от нереальности происходящего. Как такое возможно? Я сплю и грежу его страстью? Или же он еще сам не очнулся ото сна?

– Зачем ты опять пришла?.. – неожиданно прошептал он, целуя меня в шею и вызывая сначала дикую вспышку ревности, а потом… Потом я поняла, что он тоже грезит обо мне… Значит, мой образ снился ему раньше, изводя его греховными желаниями. Я довольно улыбнулась, высвободила руку и обвила его шею, чувствуя каменную тяжесть его возбуждения. Теперь мне было плевать, сон это или явь, пусть даже меня и не существует вовсе, пусть даже я всего лишь его ночная фантазия…

Я прогнулась, стараясь расстегнуть на нем брюки и освободить нескромное сокровище, за которым слишком долго охотилась. То ли от моего прикосновения к горячей плоти, то ли от неловко задетой прокушенной губы, но Кысей вдруг дернулся, и сонный туман в его глазах рассеялся. Он перехватил мою руку и прижал ее к постели, нависая надо мной и пристально вглядываясь в глаза.

– Это не сон, – ошеломленно пробормотал он.

Однако я не собиралась так просто сдаваться и попыталась удержать добычу, сжав его бедра ногами и норовя опрокинуть на спину. Кысей отпрянул, выпутываясь из моих объятий и садясь на кровати.

– Ты пришла… вы… Вы пришли в себя? – его голос дрожал, а глаза были темнее ночи.

Я уже понимала, что он опять ускользнул из ловушки, но желание затмевало голос разума.

– Вернитесь в постель, – хрипло прорычала я и стукнула кулаком по подушке. – Сколько уже можно издеваться надо мной?

– Что?!? – задохнулся он, пытаясь застегнуть брюки. – Так это я издеваюсь? Как давно вы все вспомнили?

Он вгляделся в меня и побледнел.

– Господи! Да вы же притворялись все это время! Пока я с ума сходил от волнения за вас, вы… вы потешались, устраивая жестокие выходки…

В глазах потемнело от злости, я рванула к нему и схватила его за рубашку, пытаясь повалить на кровать. Он легко оттолкнул меня, и я упала обратно.

– Я бросил дознание, нянчась с вами… Смешно было, да? Господи, да вы же чуть не сделали из меня детского растлителя!..

Я оторопела настолько, что потеряла дар речи.

– Когда я лгал и осквернял святыню, чтобы защитить вас… Даже тогда я не чувствовал себя гаже, чем вчера, обуреваемый порочной похотью… – у него дрожали пальцы, он не мог застегнуть ремень на брюках, которые морщились предательским бугром. Кысей поднял на меня взгляд и тяжело сглотнул. – Похотью к ребенку, как я думал…

Я обнажила себе плечо и склонила голову набок.