Шнуры дымились. Мы беды не ждали.И с жестких губ проклятье сорвалось,Когда он встал на каменном увале —Весенней силой вынесенный лось.Он весь был клич — горячий и упругий.И, принимая ветер на рога,Он чуял в нем и брачный зов подруги,И гневное дыхание врага.А там — средь сосен, обреченно хмурых,Готовая обвально прогреметь,Ждала в набитых аммонитом шпурах —Смерть.Была минута — из-за глыб молчащихСтремительно, как бедственный сигнал,Навстречу лосю вырвался запальщикИ с гулким криком шапкой замахал.Стояло солнце диском дымно-черным.Опали камни. Эхо улеглось.С обломком ветки на рогах точеныхМелькал в просветах оглушенный лось.Ничком лежало свернутое тело.Открытый рот — как омертвелый крик.На много метров шапка отлетела,И чуть дымился стиснутый пальник.Вы эту силу юную измерьтеВ ее живой бесстрашной наготе!..Вы говорите о нелепой смерти,А я — о человечьей красоте.1963«Торопит нас крутое время…»
Торопит нас крутое время,И каждый час в себе несетОтчаянные измереньяЗовущих далей и высот.Расчеты твердые, скупыеТаят размах мечты твоейВ разумно скованной стихииСмертельных сил и скоростей.Ты с ней велик: стихия эта,Тобой рожденная, — твоя.И кружит старая планетаВсю современность бытия.А ты в стремительном усилье,Как вызов, как вселенский клич,Выносишь солнечные крылья,Чтоб запредельное постичь.Но в час, когда отдашь ты душуБезумью сил и скоростейИ твой последний крик заглушитМашина тяжестью своей,—В смешенье масла, пыли, кровиТак жалко тают кисти рук…И мы спешим, нахмурив брови,Закрыть увиденное вдруг.И той поспешностью, быть может,Хотим сказать мы — без речей,Что миг бессилья так ничтоженПеред могуществом людей.1963«Гляжу в ночи на то, что прожил…»
Гляжу в ночи на то, что прожил.Была весна. И был разлив.С годами сердце стало строже,Себя ревниво сохранив.И, верное своей природе,Оно не чуждо дню весны,Но в нем теперь не половодье,А просветленность глубины.1963«Нагрянет горе. Сгорбит плечи…»