В темном парке под ольхойВ час полуночи глухойБелый лебедь от веслаСпрятал голову в крыла.Весь я — память, весь я — слух,Ты со мной, печальный дух,Знаю, вижу — вот твой след,Смытый бурей стольких лет.В те́нях траурной ольхиСладко дышат мне духи,В листьях матовых шурша,Шелестит еще душа,Но за бурей страстных летВсё — как призрак, всё — как бред,Всё, что было, всё прошло,В прудовой туман ушло.Июнь 1909
4
Синеокая, Бог тебя создал такой.Гений первой любви надо мной,Встал он тихий, дождями омытый,Запевает осой ядовитой,Разметает он прошлого след,Ему легкого имени нет,Вижу снова я тонкие руки,Снова слышу гортанные звуки,И в глубокую глаз синевуПогружаюсь опять наяву.1897–1909Bad Nauheim
8
Всё, что память сберечь мне старается,Пропадает в безумных годах,Но горящим зигзагом взвиваетсяЭта повесть в ночных небесах.Жизнь давно сожжена и рассказана,Только первая снится любовь,Как бесценный ларец перевязанаНакрест лентою алой, как кровь.И когда в тишине моей горницыПод лампадой томлюсь от обид,Синий призрак умершей любовницыНад кадилом мечтаний сквозит.23 марта 1910
Утро в Москве
Упоительно встать в ранний час,Легкий след на песке увидать.Упоительно вспомнить тебя,Что со мною ты, прелесть моя.Я люблю тебя, панна моя,Беззаботная юность моя,И прозрачная нежность КремляВ это утро — как прелесть твоя.Июль 1909
«Всё на земле умрет — и мать, и младость…»
Всё на земле умрет — и мать, и младость,Жена изменит, и покинет друг.Но ты учись вкушать иную сладость,Глядясь в холодный и полярный круг.Бери свой челн, плыви на дальний полюсВ стенах из льда — и тихо забывай,Как там любили, гибли и боролись…И забывай страстей бывалый край.И к вздрагиваньям медленного хладаУсталую ты душу приучи,Что было здесь ей ничего не надо,Когда оттуда ринутся лучи.7 сентября 1909