Как тиха эта ночь! Всё сидел бы без дум, Да дышал полной грудью, да слушал… И боишься, чтоб говор какой или шум Этот чудный покой не нарушил. Но покоя душе моей нет! Его прочь Гонит дума печальная… Мне иная припомнилась ночь — Роковая, прощальная… В эту ночь — о, теперь, хоть теперь, Когда кануло всё без возврата, Когда всё так далёко, поверь, Я люблю тебя нежно и свято! — Мы сидели одни. Бледный день наступал. Догорали ненужные свечи. Я речам твоим жадно внимал… Были сухи и едки те речи. То сарказмом звучали, иронией злой, То, как будто ища мне мучения нового, Замолкали искусно порой, Чтоб не дать объясненья готового. В этот миг я бы руки с мольбою простер: "О, скажи мне хоть слово участья, Брось, как прежде, хоть ласковый взор, — Мне иного не надобно счастья!" Но обида сковала язык, Головой я бессильно поник. Всё, что гордостью было, в душе подымалося; Всё, что нежностью было, беспомощно сжалося, — А твой голос звучал торжеством И насмешкой терзал ядовитою Над моим помертвелым лицом Да над жизнью моею разбитою…
Конец 1870-х или начало 1880-х годов?
Рыбница
198. НА НОВЫЙ 1881 ГОД
Вся зала ожидания полна, Партер притих, сейчас начнется пьеса. Передо мной, безмолвна и грозна, Волнуется грядущего завеса. Как я, бывало, взор туда вперял, Как смутный каждый звук ловил оттуда! Каких-то новых слов я вечно ждал, Какого-то неслыханного чуда. О Новый год! Теперь мне всё равно, Несешь ли ты мне смерть и разрушенье, Иль прежних лет мне видеть суждено Бесцветное, тупое повторенье… Немного грез — осколки светлых дней — Как вихрем, он безжалостно развеет, Еще немного отпадет друзей, Еще немного сердце зачерствеет.