Бежит из глубины волна,И круто выгнув спину,О берег плещется она,Мешая ил и тину…Она и бьется, и ревет,И в грохоте и воеТо вдруг раскинет, то сорветРоскошье кружевное…И каждый камушек в ладоньПодбросит и оближет,И, словно высекши огонь,Сияньем сквозь пронижет!..Так часто тусклые словаНежданный свет источат,Когда стоустая молваНад ними заклокочет!..Но не найти потом строкиС безжизненною речью,Как от замолкнувшей рекиЗаросшего поречья!..Нет прихотливее волныИ нет молвы капризней:Недаром глуби их полныИ кораблей, и жизней!..И только плоть сердечных думНе остывает кровью,Хоть мимо них несется шумИ славы, и злословья!..<1929>«Крикливы и прожорливы вороны…»
Крикливы и прожорливы вороны,И по-лесному вежливы дрозды,И шагу без глубокого поклонаНе сделают грачи у борозды…Нет ничего красивее оборокИ подвенечных платьев голубей;Сова сонлива, ястреб быстр и зорок,Пуглив, как мелкий жулик, воробей…Имеет признак каждое творенье:Заливист соловей и робок чиж…Откуда же такое удивленье,С каким ты на меня всегда глядишь?..<1929>«Плывет луна, и воют волки…»
Плывет луна, и воют волки,В безумии ощерив рот,И ель со снежною кошелкойСтоит, поникнув, у ворот!..Закрыл метельный саван вспольеИ дальний лес, и пустоша…И где с такой тоской и больюУкроется теперь душа?..Все слилось в этом древнем миреИ стало все теперь сродни:И звезд мерцание в эфире,И волчьи на снегу огни!..<1929>«Когда вглядишься в эти зданья…»
Когда вглядишься в эти зданьяИ вслушаешься в гул борьбы,Поймешь бессмыслицу страданьяИ предвозвестия судьбы…Здесь каждый знает себе ценуИ слит с бушующей толпой,И головой колотит в стенуЛишь разве глупый да слепой…Здесь люди, как по уговору,Давно враги или друзья,Здесь даже жулику и воруЕсть к человечеству лазья!А я… кабы не грохот гулкийБезлунной полночью и днем,Я в незнакомом переулкеСказал бы речь пред фонарем…Я высыпал бы сотню жалоб,Быть может, зря… быть может, зря.Но так, что крыша задрожала б,Потек бы глаз у фонаря!..Я плел бы долго и несвязно,Но главное — сказать бы мог,Что в этой мути несуразнойНесправедливо одинок!..Что даже и в родной деревнеЯ чувствую, как слаб и сирПред непостижностию древней,В которой пребывает мир.<1929>«Рыбак, не езди в бурю…»