Бархатный коричневый пиджакСветлая французистая кепкаДва стекла округлых (Он в очках)Брюки по-матросски сшиты крепкоКажется в Аравии служилПосле пересек границу ЧилиИ в Бейруте пулю получилНо от этой пули излечилиГде-то в промежутках был ПарижИ Нью-Йорк до этого. И в РимеОн глядел в середину тибрских жижНо переодетым. Даже в гримеБоже мой! Куда не убегайПули получать. Стрелять. Бороться.Свой внутри нас мучает КитайИ глазами желтыми смеется«Если в этот раз не попадусьБрошу все и стану жить как людиНа пустейшей девочке женюсьЧтоб едва заметны были груди»
Рабочие пиво пили…
Рабочие пиво пилиИ молча потом курилиРабочего долги часы и минутыА мимо Волги несут мазутыРабочий на мутную воду глядитВ плохом настроении. хмурый видЛюбая работа приносит лишь гореКак сладки безделия — солнце и мореВот если ты фермер — ты рад и червямАх быть бы вдруг фермером нам!
Перед лицом мадонны-девы…
Пред лицом мадонны-девыВ пиджачке с укусом ЕвыНа моем плечеЯ стою в немом параличеВот считаюсь я писательМногодуматель создательКак интеллигент (о, этот «класс»!)Я вложил себя в культуруПредпочел ее я сдуруИли это сделал напоказ?А на деле я поклонникВоздыхатель и безсонникУ мадонны липких светлых глазУ мадонны сонных пьяных глаз. . . . . . . . . .А со мной стояла ротаЛюди всякие без счетаВ бархатных порою пиджакахИли те кто спят на чердакахВсе мы ежились ленилисьИ в лицо мадонны впилисьКак бы это раки впились в трупНе слетало слово даже с губ. . . . . . . . . .А свечи вдруг венчальныеСтали погребальныеИ вокруг мадонны-девыПроститутки справа-слеваПлачут и поютСвечи продаютЧерные и белыеПроститутки смелыеСтрашные в своей бедеИ забыли думать о едеВся восьмая авенюШепчет тихо «СхоронюСхороню младенца моегоТолько вот не знаю от кого»Умер Ирод уж давноИ солдатам все равноНа живых охотиться не в мочьЕсли же охотится солдатПредпочтет не сына он а дочьДочери он больше будет рад…
Кровавая луна над городами…
Кровавая луна над городамиБактериями станем. станем вшамиА я люблю кровавую лунуВ развалинах и впадинах странуС диктатором — интеллигентом строгимХорошим — только сбившимся с дорогиПрекрасным — но имевшим жизнь плохуюПоэтому и льющим кровь людскуюПод пальмами вся та ж тоска и скукаИ смерть скушна как каменная букаРебенок увидал из лимузинаБольшая бука села как корзинаНа возвышенной северной скалеДиктатора ребенок на ЗемлеИмеет нерешенные вопросыВокруг него солдаты красноносыИ ветер с моря шевелит бананыА жители глядятся как цыганыИ верхний свет. И вспененное мореИ бука — знак войны что будет вскоре