Стихотворения. Четыре десятилетия

В ВАГОНЕ

Поскрипывал ремень на чемодане,Позвякивала ложечка в стакане,Тянулся луч по стенке за лучом.О чем они? Не знаю. Ни о чем.Подрагивали пряжки и застежки.Покачивались платья и сапожки.Подмигивал, помаргивал плафон.Покряхтывал, потрескивал вагон.

Покатая покачивалась полка.Шнурок какой-то бился долго, долгоО стенку металлическим крючком.О чем они? Не знаю. Ни о чем.Усни, усни, усни, сгрузили бревна.К восьми, к восьми, к восьми, нет, в девять ровно.Все блажь, пустяк, прости меня, все бред.Попробуй так: да — да, а нет — так нет.Ах, стуки эти, скрипы, переборы,Сдавался я на эти уговоры,Склонялся и согласен был с судьбой,Уговоренный пряжкой и скобой.

КРУЖЕВО

Суконное с витрины покрывалоОткинули — и кружево предсталоУзорное, в воздушных пузырьках.Подобье то ли пены, то ли снега.И к воздуху семнадцатого векаПрипали мы на согнутых руках.Притягивало кружево подругу.Не то чтобы я предпочел дерюгу,Но эта роскошь тоже не про нас.

Про Ришелье, сгубившего Сен-Мара.Воротничок на плахе вроде пара.Сними его: казнят тебя сейчас.А все-таки как дышится! На светеНет ничего прохладней этих петель,Сквожений этих, что ни назови.Узорчатая иглотерапия.Но и в стихах воздушная стихияВсего важней, и в грозах, и в любви.Стих держится на выдохе и вдохе,Любовь — на них, и каждый сдвиг в эпохе.Припомните, как дышит ночью сад!Проколы эти, пропуски, зиянья.

Наполненные плачем содроганья.Что жизни наши делают? Сквозят.Опомнимся. Ты, кажется, устала?Суконное накинем покрывалоНа кружево — и кружево точь-в-точьПеснь оборвет, как песенку синица,Когда на клетку брошена тряпица:День за окном, а для певуньи — ночь.

Был туман. И в тумане…

Я. Гордину