Я шел, разбрызгивая лужи. Пахло маем.От стадиона в Лужниках пошел кружитьпо улицам.Весенним солнцем обдуваем,как будто начинал я снова жить.Я видел:солнце улыбается всем поровну,шли с чемоданчиками легкою гурьбой,навстречу шли, и обгоняли — плечи в сторону,и льдинки смеха расшибали под собой.А было грустно,зависть спрашивала колко:«Пошел бы с ними? Побежишь со всей душой!А сердце? Как оно? Тебе-то сколько?Иди, иди своей дорогой.Ты чужой».В тот самый вечер и случилась Ты, такая.Я только видел, только слышал ясный смех.Обида дрогнула, меня вперед толкая:иди вперед.Ведь ты теперь сильнее всех!И я пошел и вспоминал родное что-то.То брови в елочку, то лодку на реке.Как будто сразу с реактивного полетамоя тревогавдруг открылась ясно мне.«Наташа, стойте!» — голоса в ручьях тонули.«Я позвоню вам!» — «До июля нет меня.Нет, извините, позвоните мне в июле…»Глаза слепила мокрых льдинок блескотня.Вот как свиданья назначают!Это ново!Я эту мысль в свое свиданье претворю.«Дом девятнадцать,— я заметил, — Усачева».Зачем заметил?До сих пор благодарю!«Наташа, стойте, провожу вас!» — «Нет, не надо».Я, замирая, лед подошвою крошу.Не уловлю ее растаявшего взгляда.«Я позвоню вам.»— «До июля… Я прошу…»В тот миг девчонкой ты была, а жизнью стала,тем малым лучиком, что высветил пути.И не загадкой,а разгадкой.Небывалоты осветила мне тогда, куда идти.То жизнь сама — всё обновила и велела.«Тебе пора!» — она сказала, веселя.Ты подсказала мне, что жизни нет предела,что молодаи необкатана земля.Но как же быть мне с благодарностью такою?«Г-5 и 5…» — Не слышал дальше, вот беда!Обратно диск идет, стрекочет под рукою,я не узнаю окончанья никогда.Пора, пора мне! Обокрасть себя могу ли?..Тебя не знаю, не найду, но сохранютот чистый голос: «Не звоните до июля…»А я сейчас на всю вселенную звоню.