Я ничего не мог припомнить,не мог ни шагу изменить.Я вижу — мяч ко мне приходит,в нем что-то тоненько звенит.Бежал и вел его в ворота,а где ворота — не пойму.Ищу друзей — не видно что-то,всё поле в солнечном дыму.Вот покажи свое искусство,когда уже грозит скандал.То на краю щемяще пусто,то полусредний пропадал.Рывками сам иду к просвету,вокруг защитники скользят.Но вот мяча уже и нету,опять назад,опять назад.Разбор игры казался адом,и холодело всё внутри.«Мы выходили, были рядом…»Смеялись зло: «Не мастери!»Я понимал — друзей обидел.Не знали, в чем моя беда.Я просто ничего не виделв азарте боя иногда.Мяч упустив за боковую,однажды на бегу взглянулна стену шумную, живую,на разноцветный дружный гул,—заметились мгновенно, сразу,запечатлелись в тот же мигее глаза. И как-то сразукруг стадиона вдруг возник.Всё поле вижу — ближе, дальше,выходит край на том краю.Ждет полусредний передачи,я понял,я передаю.Мяч у меня опять в неволе,даю — и вновь готов к мячу.«Я вижу поле!Вижу поле!» —счастливый, про себя кричу.Года и годы пролетели,идет крутой плескучий вал.Не раз потом на самом делея в жизни слеп и прозревал.Еще возможно повторенье,но только знаю навсегда:оно придет,мое прозренье,как памятное в те года.Не огорчайтесь, что обижу.Не радуйтесь, что не могу.Я просто временно не вижув азарте боя, на бегу.Не отчисляй меня, команда,не торопитесь сдать в запас,не надо, слышите, не надо,я поведу еще не раз.Мне то стремление слепоедороже ясностей иных.Прозрею я на поле боя,не на скамейке запасных.Чтобы земля опять гудела,чтоб видеть землю и траву,чтоб видеть поле без предела,пока дышу,пока живу.1958