Стихотворения и поэмы

Каков был разговор! Что думаешь о нем?А в заключение как выражено внятно:„Влюблен или глупец!..“ Не правда ли, приятно!А делать нечего: наука для ушей;Недаром говорят: есть кошки для мышей.Итак, оправившись, как скромные девицы,Вернулся я опять в клоб новостей столицы.Вхожу — и вижу там всезнаек дорогихВ кругу их маменек и тетенек седых.Они уже опять и кротко и невинно,Как куколки, сидят в беседе благочиннойИ, только изредка кивая головой,Дивуются вранью рассказчицы одной.

Я долго не спускал исподтишка их с глазу,Но вдруг: „От сорока и восемьдесят мазу…“ —Раздалося в углу. И что же? Мой брюнет(Что ныне на ноге), огромнейший пакетИмея пред собой наличных ассигнаций,Оставя козырей к услугам древних граций,Как бес, понтирует с каким-то толстяком.Что раз, то „attendez!“, то транспорт, то с углом!..Толстяк уже пыхтит, лицо краснее рака,А всё задорнее заманчивая драка!Но наконец нет сил!.. „Нельзя ль переменить?Прошу, мечите вы!.. Хоть карту бы убить!..“Ни слова вопреки. Серьезно, равнодушноКолоды обменил злодей его послушный

И мечет. Первая убита толстяком;Вторая также. Туз и дама пик с угломУбиты. Карты в тос. Толстяк свободней дышит.Другая талия — толстяк берет и пишет.„Тьфу, счастие!“ — ворчит с досадою брюнетИ с места пересел. „Пятьсот рублей валет!“Вспотевшая рука банкёра задрожала…Ждут оба… карты нет… идет — направо пала!„Насилу!.. Он опять!.. Проклятое плие!…Он и отыгрывать! Скажите, сряду двеИ три!.. Опять идет!“ Признаться, эта сцена —Игры и счастия слепая перемена —Невольно и меня влекла в среду толпы

Зевак, которые, недвижны, как столбы,У стульев игроков, разиня рот, стоялиИ с нетерпением конца задачи ждали.Понтёр не сводит глаз; торопится брюнет —И вдруг четвертый раз на правую валет!„Фальшь! — толстый закричал. — Вот скраденная карта!“Хватает за рукав и с первого азартаС размаху бац его колодою в висок!..Банкёр встает, но стул как раз сбивает с ног.Кровь брызжет. Деньги, стол, мел, щетки, два стаканаЛетят за ним вослед без цели и без плана.„Убийство! Караул! Спасите! — раздалось,И всё собрание рекою разлилось.—Гей, люди, кучера! Салопы и кареты!“

Бегут по лестнице, едва полуодеты,Теснятся, падают, толкаются, пищат —И мигом опустел плачевный маскарад…Я… Боже упаси свидетельственной роли!И что мудреного? Боясь такой же доли,Хоть сроду не бывал картежным подлецом,Схватив чужой картуз, скорей оттоль бегом.Зову извозчика, скачу как из содома,И вот, как видишь сам, сейчас лишь только дома!Петрушка, где халат? Сними скорее фрак,Оправь мою постель, дай трубку и табак!..Гостей не принимать! Гони их, бей, коль можно,—И убирайся сам… Я зол теперь безбожно!»Между 1829 и 1831