В потемкахИду чуть дышаС мерцающим фонарем в руке…Эта местность — чужая душа.Чужая душа — потемки.И если кого впущуЯ в душу свою, то сначалаПоярче еще освещу,Чтоб там не свеча трещалаИ чтоб ни нетопыряНе тыкалось там осовело,А утренняя заря —Аврора там розовела!(1968)
ЧегоВам надоОт меня!Того, что надо от коняНаездницам вертоголовымС дыханием, как свист хлыста!Иль то, что надо от скитаМонахиням, а богословамОт пожелтевшего листаПисания, а китоловамОт добродушного кита,Чтоб под гарпун он шел спроста!Как это в голову пришло вам,Чтоб стать добычей и уловомЯ вздумал быВ мои лета!(1968)
Старую песню спой ты мне,Старый охотник!Но рассмеялся верхом на конеСтарый охотник:"Приехала девушка, ой, хороша."Я, говорит, среди озерного камышаЖелаю пойматьРозовое фламинго!"— "Это что за розовое фламинго!"— "А вотЭта самая птица —Зиму в Африке живет,Летом на Кургальджин-Тенисе[426] гнездится".А я говорю ей: "Ты самаРозовая фламинго".А она говорит: "Ты спятил с ума —Я научный работник!""(1969)
Льстецы изображать его готовыЕдва ли не угодником святым…Нет! Ленин был характера крутогоИ не сулил мечтателям пустымЧуть ли не завтра века золотого,Но, гениальный критик Льва Толстого,Он даже и с крестьянином простымТак говорил, как будто с Львом Толстым.И с каждым добросовестным умельцемБеседовал любезней, чем с Уэллсом[427],Он, вождь, мыслитель, автор мудрых книг,Рожденных в буре не того ли ради,Чтоб даже "Философские тетради"[428]Усвоил позже каждый ученик.(1970)
Не трогайте меня, не торопите.Никто, ни человек, ни селенит[429]!Но вдруг звонок полночный:"Вы не спите?Простите. Это юность вам звонит.Нет! Вовсе не из "Юности", журнала,А к вам из вашей юности звоню!"И трубку я бросаю, и нахалаИз своего спокойствия гоню.Но всё же в трубке не смолкает шорох,Как будто я ее и не бросал.Стервец стихи читает мне, которыхЯ сорок лет назад не дописал!(1970)