Стихотворения и поэмы

«Мистер Донн, я знаю, сколь велики ваши таланты и ученость; я знаю, что вы ожидаете места на государственной службе, и знаю, что вы для нее подходите; я знаю также, что исполнение обещанного при дворе зачастую надолго откладывается и зависит от множества случайностей; и позвольте мне сказать вам, что моя к вам любовь, порожденная нашей долгой дружбой, побудила меня получить сведения о состоянии ваших дел, так что я знаю о ваших нуждах и сложностях; и я знаю, они таковы, что вы с вашим благородным духом не могли бы их снести, не обладай вы подобающим христианину терпением; Вы помните, что я недавно предлагал вам оставить надежды на службу при дворе и стать служителем церкви. Это же предложение я снова прошу вас принять, причем на сей раз у меня есть еще один довод в его пользу: король назначил меня деканом Глостера, и, кроме того, у меня есть приход, приносящий такие же доходы, как должность декана; я полагаю, жалование декана вполне обеспечивает мои нужды, поскольку я не женат и принял решение, что безбрачие будет моим уделом до самой смерти и я хочу отказаться от прихода в вашу пользу, причем наш попечитель[1771]

желает того же, если Господь склонит ваше сердце к принятию моего предложения. Помните, мистер Донн, что ни один человек при всем его образовании и способностях не может быть чересчур хорош для должности священника, ибо в ней он представительствует за Господа во Славе, Который мученической смертью Своей открыл врата жизни для человечества. Не давайте мне ответа сейчас, мистер Донн, но помните о данном мне обещании и приходите ко мне через три дня с принятым решением».

Мистер Донн выслушал все это со стесненным дыханием и растерянным выражением лица, которые явно свидетельствовали о том, что в душе у него идет борьба; однако он, в соответствии со своим обещанием, удалился, воздержавшись от ответа, который по прошествии трех дней оказался следующим:

«Мой достойнейший и дражайший друг, со времени нашей встречи я был верен своему слову и много думал о вашей великой доброте, которая должна была бы превзойти даже мою вам признательность; однако сие невозможно, а более я ничем не могу воздать вам, этот же дар приношу с сердцем, исполненным смирения и нижайшей благодарности, хотя ваше предложение я не могу принять; однако, сэр, причина моего отказа вовсе не мнение, что я слишком хорош для этого звания: даже короли, если они могут допустить подобную мысль, его недостойны; также и не в том, что моя ученость и познания, пусть и не выдающиеся, не могут вкупе с Божьей помощью и моим смирением сделать меня достойным духовного сана; но я осмеливаюсь обременить вас, моего дражайшего друга, моим признанием; некоторая беспорядочность моей прошлой жизни слишком известна многим людям, и хотя я, благодарение Богу, примирился с Ним, раскаявшись в этих грехах, и благодаря Его милости они утратили для меня всякую притягательность, это известно Господу, но не настолько убедительно в глазах людей, чтобы я был избавлен от их порицания, которое может лечь пятном на предлагаемую мне священную должность. И кроме того, как было определено лучшими из казуистов, для принятия сана стремление прославить Господа должно быть основной причиной, а стремление к доходу лишь побочной; и хотя человек может руководствоваться обоими стремлениями, но при принятии сана первое из названных не может быть для него последним, иначе он нарушит законы совести, за что его будет судить Тот, Кто читает в сердцах. И поистине, мое нынешнее положение таково, что, если я спрошу свою совесть, совместимо ли оно с этим принципом, ум мой окажется в таком смятении на сей счет, что я не смогу дать ответа ни себе, ни вам. Вы знаете, сэр, кем сказано: «Блажен, кто не осуждает себя в том, что избирает».[1772]

К упомянутым резонам я мог бы добавить и другие, которые меня останавливают; но я прошу вас оказать мне снисхождение, позволив воздержаться от их упоминания и с величайшей благодарностью отказаться от вашего предложения».

Таково было его тогдашнее решение, но сердце человека принадлежит не ему; и поприще священнослужителя было предначертано мистеру Джону Донну рукой, чья власть далеко превосходит человеческую; рукой столь могущественной, что он в конце концов был вынужден дать согласие; о чем читателю будет рассказано прежде, чем я дам отдых своему перу.

Мистер Донн и его жена продолжали жить у сэра Френсиса Уолли до самой его смерти; незадолго до нее сэр Френсис к своей большой радости окончательно примирил сэра Джорджа с дочерью и зятем, прежде лишенными его милостей. Сэр Джордж дал письменное обязательство к определенному сроку уплатить мистеру Донну 800 фунтов, каковые являлись приданым его жены, или до того времени, как эта сумма будет уплачена, выплачивать им раз в три месяца содержание в размере 20 фунтов, каковые суммы можно считать доходами с упомянутого капитала.