Париж в златых тельцах, в дельцах,В дождях, как мщенье, долгожданных.По улицам летит пыльца.Разгневанно цветут каштаны.Жара покрыла лошадейИ щелканье бичей глазурьюИ, как горох на решете,Дрожит в оконной амбразуре.Беспечно мчатся тильбюри.Своя довлеет злоба дневи.До завтрашней ли им зари?Разгневанно цветут деревья.А их заложник и должник,Куда он скрылся? Ах, алхимик!Он, как над книгами, поникНад переулками глухими.Почти как тополь, лопоух,Он смотрит вниз, как в заповедник,И ткет Парижу, как паук,Заупокойную обедню.Его бессонные зенкиУстроены, как веретена.Он вьет, как нитку из пеньки,Историю сего притона.Чтоб выкупиться из ярмаУжасного заимодавца,Он должен сгинуть задармаИ дать всей нитке размотаться.Зачем же было брать в кредитПариж с его толпой и биржей,И поле, и в тени ракитНепринужденность сельских пиршеств?Он грезит волей, как лакей,Как пенсией старик бухгалтер,А весу в этом кулаке,Что в каменщиковой кувалде.Когда, когда ж, утерши потИ сушь кофейную отвеяв,Он оградится от заботШестой главою от Матфея?
Бабочка - буря
Бывалый гул былой мясницкойВращаться стал в моем кругу,И, как вы на него не цыцкай,Он пальцем вам и ни гугу.Он снится мне за массой действий,В рядах до крыш горящих сумм,Он сыплет лестницы, как в детстве,И подымает страшный шум.Напрасно в сковороды били,И огорчалась кочерга.Питается пальбой и пыльюОкуклившийся ураган.Как призрак порчи и починки,Объевший веточки мечтам,Асфальта алчного личинкойСмолу котлами пьет почтамт.Но за разгромом и ремонтом,К испугу сомкнутых окон,Червяк спокойно и дремотноПо закоулкам ткет кокон.Тогда-то сбившись с перспективы,Мрачаться улиц выхода,И бритве ветра тучи гривуПодбрасывает духота.Сейчас ты выпорхнешь, инфанта,И, сев на телеграфный столб,Расправишь водяные бантыНад топотом промокших толп.