Стихотворения и поэмы

Когда до слуха гения глухогоНе достигало уж людское слово,Когда он знал лишь бунт стихий немыхИ, страстью опьяняемый, из нихСлагал гармонии чредой чудесной,—Смерть подошла. Великий и безвестный,Прославленный, осмеянный, титанИ раб — он умирал. Сплошной туманОкутал небо. Дали застилая,Росла гроза. Жестоких мыслей стаяНавстречу ночи реяла над ним.Вдруг, жаждой ненасытною томим,Он поднялся — орел, еще могучий.Он слышал, слышал! Ах, взлететь на кручи,Изрыть всю землю, лишь бы радость датьСынам земли! — Он слышал, как опятьУдарил гром в небесное подножье!

Охваченный неповторимой дрожью, —А смерть уже на лбу чертила знак, —Он небу, гордый, показал кулак.Бетховен! Этот взмах твоей ладониСтрашнее самой страшной из симфоний!1932 Остер

1933–1947

157. СТРАНИЧКА МЕМУАРОВ

Помню день, когда я, гимназистом,В Кожанку из Киева попал.В воздухе, прозрачном и душистом,Поезд прогудел и замолчал.Я на мокром постоял перронеИ подводу нанял. Не спешаПоплелись лоснящиеся кони,Грязными колесами шурша.Тучи грозовые где-то сзади,То сливаясь, то редея, шли,

А деревья в утренней прохладеПахли щедрым запахом земли.Был апрель, и зацветали груши,Пряный запах шел со всех сторон.Камни грома глуше всё и глушеПадали за гулкий небосклон.И нисколько странным не казалось,Что с гуденьем, с грохотом громовВ ранней дымке утренней сливалосьСладостное пенье соловьев.А когда увидели село мы,Лес кудрявый, синий водоем, —Солнце, встав над крышей из соломы,Замахнулось огненным копьем.Улицы, собаки, птицы, люди —Всё веселым показалось мне.Думалось: конца вовек не будет

Светлой и веселой той весне.Подле белой хатки в два окошка(Есть такие милые дома)Ждал меня, растерянный немножко,Добродушный дядя мой Кузьма.Что со мною? Дядины рассказыГорько взволновали сердце мне,—Цвет весенний омрачился сразу,Кровь течет по голубой весне,Соловьи погасли. Потемнело…«С братом брат сцепился за наделИ ударил топором…                                 СгорелоВосемь хат, народ не доглядел…Лукашевич-пан поймал у прудаС удочками хлопцев, и сейчасПод замком они сидят, покудаПан смягчится…»

                          И пошел рассказ.Нет печальней повести, чем эта…Счастье жизни чувствуешь, доживДо весны народной, до расцветаНовых сел и безраздельных нив!Дядя мой! Сейчас весна просторней,Ярче той, что в старину цвела!Пусть тебе болезнь из пасти чернойВырваться когда-то не дала,Пусть тебя уже на свете нету, —Но твои сыны в стране роднойВ большевистское вступают лето,Большевистской взращены весной.<1933>

158–160. В ПЛАВАНИИ

Плывет. Куда ж нам плыть?

Пушкин

1