На синих кручах над Днепром,В плаще былой старинной славы,Он сторожил сундук свой ржавыйС давно слежавшимся добром.Прикрыв монашьим клобукомНаживы, грабежи, погромы,Он измывался над рабомИ красил кровью стен изломы.Меж ветхих кровель из соломы,Меж трудно поднятых полейВздымались храмы и хоромыГлухим виденьем старых дней.И вновь о праве палачей,О святости удавьих правил,О непреложности цепейГерольд подкупный лгал и славил.И поп за них молебны правил,И неба мутное стеклоДокучный фимиам кудрявил,И молча раб клонил чело.Но всё росло, росло, росло,Чтоб мощным стеблем стать в грядущем,Зерно, что из глубин взошло,На страх, на горе власть имущим,На радость нивам, селам, пущам,На процветание городов.И не лучом быстробегущимСветил тот стебель в даль веков.О нет! Сквозь ряд былых гробов,Сквозь ад унылых желтых тюрем,Сквозь муки, войны, кровь рабов,Сквозь ночи с их лицом понурым,Над кругом стен вставая хмурым,Он рос, и там, где кровь текла,Навстречу животворным бурямБагрянцем роза расцвела.От города и до селаРостки росли всё непреклонней,И к своему исходу шлаНочь в хрипах яростных агоний.Но долго, долго ржали кони,Не умолкал доспехов гром,И в этом лязге, в этом стонеСклонялись всадники челом.Когда ж горячим рукавомДень стер туманы вековые,Погиб — и вновь родился КиевНа синих кручах над Днепром.<1934>