Стихотворения и поэмы

Нет воспоминаний горячее!Горькой хвои чистый аромат,Крылья птиц на солнце и за тучей,Скрип возов, вдали — неясный городВечера багряного разлив…Подмерзало, стыло, стекленело,Эхо откликалось меж дерев,Вырастали тени и надежды,В корневищах дуба шевелиласьПрошлогодней осени листва.Лишь один такой бывает вечерВ долгой жизни каждого из нас,Только раз так замирает сердцеВ сладостном предчувствии, что счастьемБыло бы вернее называть.Голоса детей в лесу звучали,

Как звучат лишь в сумерках весной,Тихий звон катился по опушке,И ледок хрустящий, говорливыйПод твоею ножкою трещал.Мы зашли вдвоем в какой-то погреб.Занавеска, фуксия, герань,И тарань сухая на тарелке,И стаканчик водки контрабандной —Всё осталось в памяти моей.Грешницей себя ты называла,Чужемужняя тогда жена…Слышен был в словах твоих случайных,В поцелуе крадено-короткомГорькой хвои чистый аромат.17 марта 1938 Ирпень

204. «Дымом катится весна…»

Дымом катится весна,

Ветер гонит, ветви клонит,Капли солнца в снег уронит —Зарокочет, как струна.Свежий ветер пахнет хлебом,Дымной влагою земли…Синевой слились вдалиШирь полей, река и небо.Ты дорогу перешла,Ведра полные качнула…Не одна весна минула,Не последняя пришла.Март 1938 Ирпень

205. ГРИБОК

Мой сын, грибок на двух тончайших ножках,Сегодня в первый раз уходит в школу.Пенал, портфель, костюмчик голубой

Так необычны и неповторимы,Как первый плач, как первый возглас: «Ма…»В потоке темных, русых, белокурыхОн прошагал ко входу — и несмелоИ с твердостью. И двери затворились,И я остался в коридоре. Где-тоЗвенел звонок. Я вынул папиросу,Побаиваясь строгого швейцараИ чувствуя себя таким же крошкой,Таким счастливым, как и мой грибок.Учиться! Слушать дальний гул веков!Расти и развиваться! Ясно видеть,Всё зорче видеть юными глазами:И землю нашу, лучшую из лучших,Возделанную общими трудами,И небеса, куда пилоты нашиВсё выше мчатся на стальных крылах!

Мой маленький! С тобою я и самВновь сел бы на скамью, свою тетрадкуРаскрыл на парте, подтолкнул соседаВ бок или в спину (вечная забава,Какой, наверно, дань в былом воздалИ сам Декарт, и Гете, и Гораций)И слушал бы… Но поздно! Слишком поздно!Тебе ж не поздно, милый мой глупыш!Расти, живи — и знай, что нет нигдеСильнее муки и сильнее счастья,Чем в творчестве, — на всей планете нашей,Прекраснейшей — клянусь — из всех планет!Так думал я. А сверху, со стены,Поглядывали на меня с улыбкойМичурин, Павлов, Маркс, и Менделеев,И наш родной учитель, Ленин наш.Сентябрь 1938

206. ЦИРК