Осень, осень, осень… Шум осин…Осень — перелетный голос птичий…Я ее давно, превозносилЗа веселый, радостный обычай,За цветистый золотой узор,За ее широкие щедроты —И всегда в ее входил простор,Как дитя в волшебные ворота.Молодой, я был, конечно, прав,Что не смерть она — отдохновенье,Что в осеннем увяданье травИ снежинок голубых круженье —Лишь на травы вешние намек,Лишь предвестье вод весенних новых…А теперь, в осенний жизни срок,Среди грозных отблесков багровых,В час, когда печальная женаОт работы и от скорби таетИ когда всё гуще сединаИ румяный вечер отцветает, —Понял я, что жизнь идет к концу,Что она не будет вечно длитьсяИ что мне, седому, не к лицуНынче перед зеркалом бодриться.В этот час письмо приходит в дом.Сын. (Шалун. Экзамены. Фокстроты.)С фронта! Мой родной! И об одном —Биться, победить — о том заботы!«Ой, не плачь же, мама, не грусти!» —Слышу песню, сердцем просветленный…Снег, но вербы начали цвести,Горько, нежно пахнет пух зеленый.1942
255. ЯНКЕ КУПАЛЕ СКРОМНЫЕ НАДГРОБНЫЕ ЦВЕТЫ
Ты бойцом был, пламенным певцомСвоего душевного народа,И ушел ты с горестным лицомВ ночь, когда шумела непогода.Знаю, что назад дороги нетДля тебя, мой Янка благородный,И не встретил, уходя, поэтСвет зари над нивою свободной.Знаю всё и горестно скорблю,Как и ты скорбел, сквозь гнев великий,Что святую Беларусь твоюЗалил кровью чужеземец дикий.Да иное знаю: смастерилТы свирель ребенком, — я с тобоюТу свирель в могилу положил,Пусть калина вырастет весною.Выйдет следом юноша другойВырезать свирельку из калины,Позовет она, как та, на бой,Заиграет песней соловьиной,Вновь Оресса вольно потечет,Вновь Олеся зацветет венками,И Тараса Янка обойметРадостно, горячими руками.1942