Опять над миром сильный ветерГнетет убогие сады,Опять я никого не встретилУ замерзающей воды.Опять кому-то не потрафил,Пересолил, перекричалИ у семейных фотографийНе веселился, а скучал.И я нашел другое место,Там, озаряя голый лес,Луна, что каменное тесто,Ползет на тонкий край небес.И там, живой и настоящий,Я вижу сизую волнуИ звезд потухших и горящихМеждоусобную войну.И я клянусь отрезком суши,Держащим камни-валуны,Что вышибу кривую душуОкрест лежащей тишины,Чтоб над большим отлогим краем,Не удивляя никого,Летели молнии, пылая,Как в день рожденья своего!1932
82. «В первоклассных песнях прогремела…»
В первоклассных песнях прогремелаВся моя громадная родня:Матерщинники и староверы,Черные от дыма и огня.Тучи шли на землю. Что им тучи,Если полтора часа ездыОт воды шатучей до падучей,Синей, неприкаянной звезды!Так и жили на земле просторной,Там, где, руки свесив до оград,Высшая черемуха простерлаОт земли до неба белый плат.Тополя веселые кричали:«Выше сердца падает роса!»Длинными, бессонными ночамиЯблони взвивали паруса.Кровь свистела в жилах — вплоть до гроба,Проклиная землю и любя,До ста лет стояли, как сугробы,Падали, ликуя и скорбя.И родных легка была утрата.Я в такую не войду молву.Я — светлее. Ни в отца, ни в брата.До полсотни, может, доживу.1932
83. «Над моей окрайной небо ниже…»
Над моей окрайной небо ниже,День суров, а светлый вечер тих.Я живу вдали. Когда увижуВеликолепных родичей своих?Младших братьев — токарей по хлебу,Незнакомых с горькою молвой,Дядю, подпирающего небоНепоклонной головой.Вот он, древний идол из Олонца,Красногубый, темный и сырой.У него в гостях сегодня солнцеСело в красный угол, как герой.Берег. Лодка. Парус из брезента.Дом, где могут накормить лещом.Стол, покрытый «Красною газетой»,Солнце красное. Чего ж еще?Истекают сроки перерыва,На земле и на воде — страда.Плещет вдаль, укачивая рыбу,Легкая, бескрайняя вода.Ива наклонилась над водою,И далекой иве говорю:«За большую песенную долюЯ сегодня мир благодарю».1932